От красного галстука к чёрной "Волге" - Котов

Лето началось с того, что Борька вломился к Пете на рассвете, стуча в окно камешками. Отец, к удивлению, отпустил — видимо, дедовы слова о «мальчишеской доле» подействовали. Они сбежали на речку, где весь день ныряли с обрыва, ловили руками раков и жарили их на костре. Борька притащил бутылку «Тархуна», которую стащил у отца — напиток был теплым, но казался самым вкусным на свете. Петя впервые за месяцы почувствовал себя свободным — без расписаний, без нотаций, просто два друга у костра, которые плевались косточками от вишни, соревнуясь, кто дальше.

С дедом было иначе. Рыбалка начиналась затемно — Петя зевал, пока они грузили удочки в старенький «Москвич». Дед учил его не просто забрасывать снасти, а «чувствовать реку»: где омут, где течение, куда утром выйдет рыба. Первый раз Петя просидел пять часов без единой поклевки, но дед не ругался — просто протянул термос с чаем: «Рыба — она как девчонка. Не любит суетливых».

Второй выезд запомнился навсегда. Под проливным дождем они укрылись под плащ-палаткой, а дед вдруг заговорил про войну — не про бои, а про тихие минуты между ними. Как однажды в Белоруссии старуха накормила их партизан тушеной картошкой, а наутро в деревню вошли немцы... Петя тогда впервые поймал щуку — небольшую, но яростную, которая билась в садке.

Но всё перечеркнуло письмо от тренера. «Сборы в спортивном лагере под Рязанью. 10 августа. Прибыть со своим снаряжением».

— Ни за что! — Петя швырнул бумагу на стол. — Там же казармы, подъем в шесть, кроссы...

— Армия, значит, не для тебя? — дед приподнял бровь, чистя картошку тем самым ножом, что привез с войны.

— Я боксом занимаюсь, а не в солдатики играю!

Отец молча поднял письмо, прочитал и вдруг рассмеялся:

— Мой сын. Боится работы.

Это добило. Петя хлопнул дверью, но через час вернулся — собирать рюкзак.

Сборы оказались адом. Казармы с протекающей крышей, тренер-садист, который заставлял бегать по песку в бутсах, и жестокая спарринг-группа, где каждый норовил доказать, что он сильнее. На третий день Петя позвонил домому с таксофона — трубку взял дед.

— Хочешь, я за тобой приеду? — спросил он без предисловий.

Петя закусил губу. В трубке слышалось дыхание деда — ровное, спокойное. Как тогда в лодке, когда щука сорвалась с крючка.

— Нет, — выдохнул он. — Я сам.

Последнюю неделю сборов Петю поставили в пару с новичком — тощим мальчишкой, которого все обижали. И вдруг оказалось, что он может не только получать удары, но и защищать. В день отъезда тренер вручил ему значок III разряда:

— Ты, Дубов, ещё тот фрукт. Но боец из тебя выйдет.

Дома Петя бросил значок в ящик стола — рядом с дедовой медалью «За отвагу». Но иногда, перед сном, открывал и разглядывал. Ведь это была его первая настоящая победа — не над Хлоповым, а над самим собой.

Глава 7 "Начало новой эпохи"

Актовый зал школы №591 пахнет нафталином, дешевым одеколоном и волнением. Петя с Борькой стоят в первых рядах, неестественно выпрямив спины — на сцене под потрескавшимся портретом Ленина замполит райкома комсомола, майор в отставке с жёлтыми пятнами никотина на усах, зачитывает текст клятвы.

Ещё вчера они смеялись над всей этой церемонией, сидя на задней парте и рисуя карикатуры в черновике. Но когда классная руководительница Анна Васильевна вызвала их в учительскую и спросила: «Вы вообще думаете о будущем?» — стало не до шуток.

— Ты готов? — Борька толкает Петю локтем, оставляя жирное пятно от только что съеденной котлеты на рукаве его нового пиджака.

Петя молчит. В кармане у него зажат комсомольский билет — красная книжечка, ради которой пришлось три недели ходить на «политинформации» и даже, к ужасу Борьки, прочитать «Как закалялась сталь».

— Дубов Пётр Михайлович! — раздаётся из-за стола президиума.

Ноги становятся ватными. Петя делает шаг вперёд, слыша, как Борька подавился слюной — следующий будет он.

— Клянётесь ли вы...

Голос замполита звучит, как из бочки. Петя машинально повторяет слова, глядя на потолок, где до сих пор висит бумажная гирлянда с прошлогоднего «Последнего звонка». Внезапно он ловит себя на мысли, что клянётся в чём-то важном, хотя ещё неделю назад они с Борькой спорили, можно ли использовать комсомольский билет как закладку для журнала «Крокодил».

— Примите наши поздравления! — Анна Васильевна вонзает булавку с крошечным флажком в лацкан его пиджака.

После собрания они бегут в школьный буфет — отмечать. Борька, уже успевший приколоть значок на джинсы, тычет пальцем в Петю:

— Ну что, теперь ты «молодой строитель коммунизма»!

— А ты — «резерв партии», — огрызается Петя, но не может сдержать ухмылки.

За соседним столиком старшеклассники курят «Космос», сплёвывая мундштуки в стакан из-под компота. Один, с немыслимым ирокезом, кривляется:

— О, новобранцы! Скоро на собраниях про перестройку слюной брызгать будете!

Петя внезапно осознаёт, что этот значок — не конец, а начало какой-то новой игры, правил которой он ещё не понимает. Но когда Борька достаёт из портфеля бутылку «Буратино» (наполовину разбавленную водкой), а завуч Мария Игнатьевна делает вид, что не замечает — становится ясно: всё по-прежнему.

Комсомол комсомолом, а жизнь-то идёт своим чередом.

Петя хорошо начал восьмой класс – почти все пятерки, только четверка по математике и химии. Петя чувствовал, что становится частью чего-то большего, чем пионера с красным галстуком и разбитой губой.

Секцию бокса он посещал реже, слушая, как старшие ребята говорили что-то о «рэкете», «подпольных качалках» и «вываривании джинс».Петя спрашивал своего отца о значенияхэтих терминов, видя, как тот поперхнулся. «Это очень нехорошие вещи…я объясню». Тогда мир Пети изменился навсегда – теперь это был не тот мир, где травка зеленее и солнце ярче – есть место и мраку.

20 октября 1987

Это был обычный вечер, когда вся семья собралась на ужин – гречка и говядина. Отец говорил что-то про студентов, Аня про своих новых школьных друзей и учительницу, бабушка Анна жаловалась на здоровье, а мать подавала всем блюда.

— Галя, подай соль пожалуйста. – Попросил Михаил.

Мать начала открывать шкафы и искать соль.

— Соль закончилась! – Воскликнула Галина. – Тут хватит только на ужин с натяжкой.