От красного галстука к чёрной "Волге" - Котов

Петя сидел в ванной, прижимая к синяку на ребре мокрое полотенце. Вода в раковине розовела от крови — где-то разбита губа, где-то сочилась царапина на скуле. Он вслушивался в шаги за дверью: вот мать передвигает кастрюли на кухне, вот отец скрипит ручкой в тетради. Если войдут сейчас — придется врать.

Он натянул свитер с высоким воротником (спасибо бабушке за подарок), застегнул пиджак до горла. В зеркале отражалось бледное лицо с синяком под глазом — будто кто-то поставил там фиолетовую печать.

— Петь, ужинать! — позвала мать.

— Не голоден! — буркнул он и плюхнулся на кровать, прикрыв глаз ладонью.

На следующий день Петя шёл в школу, озираясь на каждый шорох. Школьный двор, ещё вчера казавшийся привычным, теперь кишели опасностями: за углом спортзала мог стоять Ибрагим, в толпе старшеклассников — его подручные. Даже звонок на урок звучал как сигнал тревоги.

В классах пахло мелом, старыми партами и чем-то кисловатым — то ли супом из столовой, то ли потом поколений учеников. На уроках Петя механически записывал за учителями, но в голове крутилось одно: "Где они?" Борька, обычно болтливый, теперь молча ковырял линейкой чернильные пятна на парте.

После уроков они избегали двора — прятались в библиотеке, где пыльные тома Ленина прикрывали их от посторонних глаз. Даже любимый буфет стал запретной зоной — там теперь толпились "бригадники" Ибрагима, демонстративно жуя булки и поглядывая на дверь.

31 октября, когда школа пустела перед каникулами, они всё-таки попались. Семь человек вышли из-за гаражей, перекрыв дорогу к дому. Ибрагим шёл позади, с ломом в руках — тот самый, про который он рассказывал в туалете.

— Беги! — Борька рванул вперёд, толкнув Петино плечо.

Лом свистнул в воздухе, ударив в асфальт сантиметрах в десяти от пятки. Они неслись через пустырь, спотыкаясь о битые бутылки, слыша за спиной хриплый рёв:

— Я вас найду!

Только у подъезда, когда сердце колотилось как бешеное, Петя понял — это уже не детские разборки.

Вечером отец молча слушал, как Петя, запинаясь, рассказывает про лом, про угрозы. Потом встал, достал из шкафа старую папку с бумагами.

— Заявление напишем. Но учти — теперь тебе нельзя одному даже в школу ходить.

Петя кивнул, глядя на фиолетовый отпечаток пальцев на своей шее.

Ибрагима на месяц забрали в детскую комнату милиции — оказалось, он уже был на учёте за кражу. Школа вздохнула спокойно, но Петя и Борька теперь знали: это ненадолго.

Они заполняли тревогу глупостями: пускали по коридорам бумажные самолётики с похабными стишками, подкладывали учительнице географии дохлых мух в журнал, на спор ели мел с доски. Как-то раз даже пробрались ночью в школу и нарисовали на стене актового зала гигантского медведя с надписью: «Перестройка — а где мёд?»

В декабре, когда выпал снег, Петя впервые за два месяца расслабился. Они с Борькой лепили снежки, сбивали сосульки с крыш и мечтали, что в следующем году всё будет иначе.

31 декабря началось с того, что отец вернулся с работы на два часа раньше — несмотря на мороз, он тащил на плече настоящую ёлку, с которой осыпались колючие иголки прямо в прихожей. Бабушка Анна тут же принялась ворчать, что "опять пол мыть придётся", но глаза её смеялись — она уже доставала с антресолей коробку с игрушками: стеклянные шары, ватного Деда Мороза с оторванной бородой и гирлянду из флажков, которую когда-то сшила сама.

Петя с Аней украшали ёлку под "Голубой огонёк" — телевизор трещал, показывая то смеющегося Евгения Петросяна, то Лещенко в блестящем пиджаке. Мать на кухне колдовала над "Оливье", кроша варёную морковь идеальными кубиками, а отец, прихлёбывая "Советское шампанское", пытался починить гирлянду, которая мигала только наполовину. "Надо просто стукнуть", — уверял он и бил кулаком по коробке с батарейками, отчего лампочки вдруг вспыхивали все разом.

Когда часы пробили двенадцать, они чокнулись хрустальными бокалами (Пете наливали полстакана лимонада с каплей шампанского "для солидности"). Дед Фёдор, вопреки запретам врачей, выпил свои положенные пятьдесят грамм и затянул "В лесу родилась ёлочка" — фальшиво, но громко. Аня зажмурилась, загадывая желание, а Петя украдкой смотрел в окно, где над соседними домами взрывались самодельные ракеты, окрашивая снег в алый и синий.

Утром, проснувшись среди обёрток от конфет и мандариновых корок, Петя нашёл под подушкой новую боксёрскую грушу — самодельную, сшитую из старых кожаных перчаток отца и набитую тряпьём. "Чтобы злость вымещал, а не людей", — гласила записка. Он засмеялся и тут же получил снежком в окно от Борьки, который уже стоял во дворе с новым "Ракетом" — готовый к новым глупостям и приключениям.

Новогодние каникулы Петя проводил во дворе с Борькой, где бегала Аня, а также ходил на секцию бокса, осваивая новые приемы и пытаясь установить рекорд по отжиманиям. Тренер предлагал Пете поучавствовать в городских соревнованиях, но Петя отказался, ведь он ходил с целью уметь защищать себя, а не «выигрывать медальки с бумажками».

Началась третья четверть – сочинения, решение задач по химии, математике и другим предметам, прыжки через козла на физкультуре, изготовление табуреток на труде, где учитель говорил «Семь раз отмерь – один раз отрежь. И прошу, не повторяйте ту самую серию из Ералаша! А то будете до конца года дежурить!». Петя получал четверки и пятерки.

В один из таких обычных дней Петя и Борька сидели в столовой, уплетая гречку с котлетой и спрашивая друг друга ответы в задачах. Тогда появился Ибрагим со своими двумя прихвостнями.

Ибрагим взял Петин стакан с чаем и плеснул его Пете прямо в лицо.

— Сегодня после уроков. Не придешь – мы всю твою семейку перебьем.

— Ты свой клювик лучше прикрой и дружков посерьезнее найди! – Борька высыпал свою порцию Ибрагиму за воротник.

Ибрагим начал ругаться бранными словами, а его хулиганы толкнули Борьку так, что он с грохотом рухнул на чужой стол.

— ПРЕКРАТИЛИ!!! – Крикнула учительница химии Дарья Федоровна.

— А мы уже прекратили! Это он на нас первый набросился! – Закричал Ибрагим, расстегивая рубашку, чтобы вытряхнуть остатки котлеты и гречки.

— Ты с первого раза не понял? Еще месяц в комнате детской милиции захотел? – Встал Петя.

— Ты меня слышал. – Буркнул Ибрагим. – Парни, пошли отсюда!

— Никуда ты не пойдешь! – Дарья Федоровна схватила Ибрагима за руку. – Ты