Белорусское небо - Сергей Иванович Зверев

— А помощь нужна вроде и маленькая, совсем неприметная, дедушка Архип, а по важности даже не знаю и как описать-то вам. Для большого количества людей важная будет ваша помощь, для Красной армии, тысяч и тысяч солдат, которые сейчас сражаются на фронте и не подпускают врага к Москве.

— Ишь ты, как завернула, — снова усмехнулся старик, покуривая и глядя куда-то в сторону на заснеженные деревья. — Нешто я генерал какой, армию вам в помощь приведу. Или бомбу какую сброшу на немцев, чтобы сразу всех поубивать.

— Бомбы и у нашей армии есть, и солдаты есть. Да только много советских людей гибнет на фронтах, а чтобы меньше гибло, чтобы больше отцов и братьев вернулось после войны к семьям, помочь им можно.

— К семьям? — странным голосом повторил старик. — А вы что же, имеете сведения, что Красная армия сможет победить немцев? После всего вот этого у нее сил достанет изгнать врага с нашей земли?

— Эх, Архип, — вдруг подал голос Романчук. — Да когда же по-другому-то было? Царь Петр Первый со шведами двадцать лет воевал, а все равно победил! А до этого монголы черной тучей пришли, города наши жгли! Покорилась им Русь? Да никогда такого не было, чтобы нас побеждал враг. И с французами в тысяча восемьсот двенадцатом году воевали и гнали их до самого города Парижа. А сейчас что иначе? Я вот пограничник, я тебе скажу, Архип, что ни одна пограничная застава не отошла, десятки тысяч застав по всей западной границе заступили дорогу врагу, и все погибли, но не отошли, не посрамили русского оружия, чести своей не уронили. А мы вот здесь перед тобой с оружием в руках что делаем? Могли бы сидеть под подолом у бабы какой-нибудь, а мы оружие добыли, убиваем врага, где находим. И себя не пожалеем, если придется, умрем, но оружия не сложим! Так-то, старик. Не поможешь нам, мир не рухнет. Плохо будет, но мы чего-нибудь придумаем.

— Так я-то вам чем могу помочь? — неожиданно спокойно спросил Архип и пожал плечами. — Руки еще сильны, да глаз не зорок.

— А помочь, дедушка, вы можете вот чем, — снова заговорила Зоя. — Вы человек по технической части понимающий, сами говорили, что в МТС до войны работали. В моторах понимаете. Нам нужна одна железочка, деталька такая, которую вы можете найти там, на аэродроме.

— Ну-ка, скажи, что за железочка, — удивленно посмотрел на девушку старик, а потом перевел взгляд на мужчин: — Ну-ка, вы объясните! Мне перевод требуется с девичьего языка.

И тогда Романчук принялся рассказывать, какая трубка им нужна или шланг от бензопровода. Старик слушал и кивал, не задавая лишних вопросов. А для чего, для какой техники? Да и не стали бы партизаны выдавать всей своей тайны, рассказывать про летчика, фотоаппаратуру и самолет, совершивший вынужденную посадку после воздушного боя. Бензопровод, он в любой технике одинаковый. То ли автомобильный бензин по нему идет, то ли керосин авиационный, то ли дизельное топливо.

Канунников организовал круглосуточное наблюдение. Они с Романчуком опасались активных действий со стороны немцев, и враг мог появиться в любой момент. Оставалась все же надежда, что немцы еще не поняли, что в округе действуют партизаны. Тогда была надежда на успех. Маленький, плохо вооруженный отряд вряд ли сможет оказать серьезное сопротивление фашистам. Но когда на коне с места наблюдения прискакал Игорь с биноклем и сообщил, что к мосту идет колонна машин, кажется бензовозов, лейтенант насторожился.

— Далеко они? — спросил он.

— Километра три, наверное. Там только три машины с цистернами. Ну, бензовозы, наверное, и грузовая машина с тентом на кузове. Может, солдаты, а может, нет. Впереди легковая машина идет. Едут медленно, буксуют в снегу.

Куском уголька прямо на стене Игорь нарисовал схему местности. Получалось, что колонна неминуемо пойдет через единственный в этой местности деревянный автомобильный мост, соединяющий местные деревни с райцентром. Пройдя через мост, машины попадут на дорогу, ведущую к аэродрому. А может, как раз туда и везут горючее?

— А куда же еще? — подошел Лещенко и посмотрел на схему. К нему присоединился летчик. — Мы не нашли тут никаких гарнизонов с тяжелой техникой, которой нужно горючее в таких количествах. Может, авиационное топливо, а может, как вы с Зоей и рассказывали, горючее везут на аэродром, чтобы и полосу расчищать можно было с помощью трактора, и тягач отправить к нашему самолету. Значит, через мост пойдут!

— Успеем, три километра они будут преодолевать не меньше часа по таким заносам, — уверенно сказал Канунников. — И это по прямой три, а если учесть изгибы дороги, а их там два, то, может, и больше. Ребята, другого выхода нет, кроме как напасть на колонну, устроить засаду и сделать все, чтобы она не дошла.

— На мосту их надо встречать, — ткнул пальцем в схему Лещенко. — Во-первых, туда мы точно успеем раньше немцев добраться, а во‑вторых, мост-то деревянный. Подожжем горючее прямо на мосту, и тогда мосту крышка. А он тут единственный!

Времени продумывать план действий не было. Это тяготило Канунникова как командира, но кроме тактики и других военных азбучных истин его в училище обучали и другой военной науке, которая, конечно, не являлась отдельной учебной дисциплиной для будущих командиров, но все же преподаватели, седые полковники и генералы, на каждом занятии говорили и о том, что командир должен проявлять инициативу на поле боя, учитывать постоянно меняющуюся ситуацию, действия противника. И сейчас он намеревался на месте сразу решить, как построить бой.

Сил для боя у него было маловато: их пятеро, включая летчика. Елизавета и Светлана пока не в счет, их придется оставить в лагере. Четыре автомата и две винтовки. А еще четыре немецкие противопехотные гранаты — «колотушки». И горячее желание бить врага, остановить колонну и помочь летчику Седову в выполнении им важного разведывательного задания. Важного для армии, бойцами которой все партизаны отряда себя уже ощущали.

Бойцы вышли на улицу запрягать в сани Соколика. Молодую кобылку из немецкого эшелона, которую окрестили в отряде Звездочкой, и лошадь, захваченную у полицаев, лейтенант решил оставить женщинам на всякий случай. Он вернулся в бытовку за своим автоматом и остановился возле вешалки на стене. Елизавета смотрела на него с грустью, а Светлана со страхом. Наверное, ей страшно было оставаться только с матерью и без мужчин, в которых она видела надежную защиту. Все-таки месяцы,