Джентльмены удачи 2 - Александр Леонидович Кириллов

день лил дождь, а ночью появлялся морозец в пару градусов. Лёд уже прихватил воды Финского залива, но был тонким и легко ломался корпусом корабля. Однако с наступлением холодов судоходство замирало, что было видно по редким торговым судам, ещё бегающим между портами. Мы пришвартовались в самом устье Невы, где имелись свободные места.

Я снова оказался в Петербурге. Офицеры, имеющие тут родню или женатые на местных девицах, отправились к своим родственникам, моряки оставались мёрзнуть в кубриках кораблей, кукуя вместе с теми офицерами, которым некуда было идти. Проявив солидарность, я так же остался на судне. В первый же день встретился с Лангманом, вручив ему подарочный набор из кофе, разных вин, духов, южных фруктов и восточных сладостей.

Обсудили дела в столице и войну. Оказалось, что русский флот вместе со шведами нёс боевое дежурство в Балтийском море возле датских проливов, сторожа их от англичан, но в сражениях не участвовал. Летом русские войска под командованием генерала Румянцева взяли крепость Колберг, и путь на Берлин оказался открытым. Несмотря на победу, Салтыков не двинул армию на германскую столицу, а дал возможность армии Фридриха вытаптывать австрийские поля с пшеницей. Австрийские командующие посчитали, что этим должны заниматься австрийцы, и теперь своими манёврами помогали пруссам уничтожать урожай своих же крестьян. Насколько я понял, Салтыков не получил соответствующего приказа из Петербурга.

На следующий день посетил Приходина, презентовав подарок поболее, чем Лангману, так сказать, на две семьи. Ещё передал килограммов двадцать кофе и несколько бочонков хереса, рекомендовав сдать их в расположенный рядом от Адмиралтейства торговый павильон:

– Там, однозначно, возьмут. Мы ещё, будучи гардемаринами, сдавали туда товары с юга. А здесь несколько ваших месячных зарплат, так что чем самому печень вином сажать, лучше купите подарки малышам.

– Уговорил. Как твои кораблики, бегают?

– Бегают и ещё набегали. Прошу посетить баркентину и фрегат, взятые в бою.

– Силен брат. А с экипажем?

– Экипаж придётся набирать. Тут какая тонкость момента образовалась – призы коммерческие, а экипажи на них казённые.

– То есть ты не ставишь их на баланс флота?

– Нет. На балансе флотилии стоит лишь "Азов".

– Так, Александр, тут обмозговать требуется, как тебе казённых людишек на коммерц-судах использовать.

– Составили с начальством бумагу, по которой они проходят обучение на судах частной флотилии.

– Голова! Слушай, ты в Петербург надолго?

– Надо бы до морозов уйти, а ежели не успеем – тогда до апреля. Правда, придётся думать, куда тысячу моряков пристроить.

– Военные моряки?

– Да и двести дружественных корсиканцев. У меня там теперь родственники имеются – сам президент республики в тестях ходит.

– Ну, ты даёшь! В Морской экипаж всех пристроим.

Наконец очередь дошла до Ростовцевых. К адмиралу идти было не с руки, поэтому я высмотрел Машу. Женщина вышла погулять с малышом, везя его на санках. Я подошёл и поздоровался:

– Здравствуй, Маша! Вот какой у тебя малыш, розовощёкий и серьёзный.

– Сашенька, здравствуй! И у тебя тоже.

– Как тебе живётся, боярыня?

– Живём помаленьку. Я ребёнка воспитываю, муж на службе всё время пропадает, у родителей часто бываю.

Я подарил Маше арабские украшения.

– Красивые, только как же я их надену? Как мужу объяснить, откуда они у меня взялись. Дорогие, небось?

– Дорогие. Слушай, как у тебя с деньгами?

– Живём небогато, но хватает.

– Хотелось бы тебе помочь и отца твоего отблагодарить за дела былые. Деньгами вы не возьмёте, а бизнес, то есть торговую операцию, тебе прокрутить можно. И пусть эта прибыль как бы от отца к тебе придёт. К нему я тоже не пойду, неловко к адмиралу идти, а с твоей помощью это дело можно сделать. Поможешь?

– Коли толк от меня будет, помогу.

– Тогда поехали, всё равно гуляешь.

Мы взяли экипаж и доехали к кораблям. Тут Маша с карапузом прошлась по моему судну, а затем я показал ей товар. Договорились, что она приедет завтра с утра и вместе со мной отправится по бизнес-делам, чтобы посмотреть, как это делается. На свой товар она сама заключит договор с торгашами. Я решил отдать ей всю свою долю из привезённого товара.

Прошла процедура «растаможки» и товар был разрешён к продаже. Морская блокада взвинтила цены и теперь лишь голландцы и датчане беспрепятственно привозили южный товар в столицу, сами «в три дорога» покупая его в Амстердаме или Роттердаме. Другие купцы везли товар по Волге из Персии или Порты до Твери, а далее – по суше. Но столичный город был большим и богатым, поэтому потреблял всё привезённое.

Пока суперкарго решали дела с торговцами продуктов, я посетил казённый Литейный завод. Встретившись с инженером Даниловым, вручил мастеру подарок с юга и поинтересовался возможностью продажи железа. Тот свёл меня с директором. Мы переговорили, я отблагодарил директора, а тот выкупил у меня перпиньянское железо, заказав ещё. На вырученные деньги в Перпиньяне или на Сардинии я куплю раза в три больше металла. На стекольном заводе у меня так же взяли весь кварц и кварцевый песок. А вот цинковую, молибденовую и прочие цветные руды я не продавал, а только покупал – они мне самому пригодятся.

Наши снабженцы объехали торговцев, с которыми имели дело в прошлый приезд, и очень удачно пристроили привезённые колониальные товары. Так что заработок у нас был весьма существенным. Маша от своего имени подписала договор продажи моей доли, получив «на руки» тридцать тысяч рублей.

– Саша, я столько денег в жизни в руках не держала.

– Привыкай. Это моя доля, а кроме меня тут доли всего экипажа.

– И все по столько тысяч получили?

– Нет, пропорционально вложенным средствам. Например, молодые матросы получат рублей по 100 рублей, ветераны – до тысячи заработают, офицеры – по несколько тысяч и более, а я больше всех. Мы бы больше привезли, но все трюмы забили.

– Так ты совсем ничего не получил?

– В Копенгагене треть продали, да металл, так что есть заработок.

Завершив торговые дела, с Машей передал для её родителей стандартный южный презент, договорившись, что приду к ним завтра. Сам же, взяв очередной подарок, отправился к Ломоносову. Меня радостно встретили, мы поужинали, после чего проговорили с учёным до поздней ночи. Я отказался работать в лаборатории, но передал ему три тысячи рублей для оплаты его изысканий. Я знал, что мужик все использует на покупку ингредиентов и оборудования для своей лаборатории. Поделился с ним планами открытия в следующем году в Таганроге реального училища и школы для детей всех сословий. Благодаря учёному званию и разрешающей бумаги самого Шувалова получить разрешение в столичном департаменте, ведающем