Полное погружение - Сергей Александрович Васильев

на одном из военных кораблей Черноморского императорского флота. Это судно идет в дореволюционный Севастополь, и скоро надо будет принимать какое-то решение, отвечая на самый насущный, банальный вопрос: что делать?

Мирский в чувство не пришел. Он открыл осоловелые глаза, скользнул взглядом по лицу Василисы, улыбнулся и отключился. Все последующие попытки вернуть его к жизни ни к чему не привели, зато привлекли внимание какого-то расфуфыренного франта с пенсне в черном морском мундире. Он совершенно бесцеремонно отодвинул Васю от Мирского, заявив противным голосом, не терпящим возражений: «Раненых офицеров пА-прА-шу-с не трогать»… Пришлось ретироваться, подавляя желание надерзить.

Вот будет сюрприз для гламурного актера, когда он очнётся, хотя Василису это уже не касается… Или касается, возможно, даже больше, чем там, в киностудии XXI столетия. Боже мой! Как развернуть всё это действо обратно? Что будет, если они с Дэном здесь зависнут?

Васины зубы начали отбивать барабанную дробь, и пришлось с силой сомкнула челюсти. Её самый любимый метод — искать выход там, где вход, в этот раз не сработает. До дна морского не дотянуться… Что делать в первую очередь? Какую тактику избрать? На что или на кого опереться, дабы не пропасть?…

— Слава те, Господи, выжили! — услышала Василиса шепоток стоящей рядом женщины, прижимающей к себе девочку, скорее всего дочку, — остальное как-нибудь сложится…

— Правильно, — кивнула Стрешнева, упорядочивая свои мысли. Главное — выжить, не сойти с ума, не сгинуть в этом чужом мире и не наделать глупостей в самый первый час, в первый день… Потом разберёмся…

* * *

Собрав в кулачок всю силу воли и кое-как успокоившись, Василиса обратила внимание, что машины канонерки стали шуметь меньше, вибрация корпуса ослабла и даже дым из трубы перестал валить с таким отчаянием, словно торопился как можно скорее покинуть стальной корпус судна. Слева по борту показалась крепость, издали похожая на сомкнутую пасть капкана. Два этажа бойниц опоясывали закопченные стены, и Васе почудилось, что она видит жерла береговых орудий, направленных в сторону моря.

Константиновская батарея. Эту локацию она изучила досконально: тут намечалась самая большая часть её работы с лазанием по веревочной лестнице в неудобном платье, со взрывами, перестрелками и остальными атрибутами приключенческого черноморского боевика.

Андреевский крест на красном фоне над прибрежной крепостью(*) окончательно убедил Василису в том, что она попала именно в дореволюционное время. Вид штандарта, как ни странно, успокоил её, явившись последним толчком для принятия неизбежного. Может быть, Вася просто устала переживать, а поступивший в кровь адреналин потребовал немедленных и решительных действий. Даже влажное платье и бельё перестали раздражать и отвлекать от насущного. Проблема оставалась только в точке приложения и векторе усилий.

Тем временем канонерка, попыхивая своей единственной трубой, неторопливо вползала на внутренний рейд, а к ней, словно чайки навстречу тюленю, стайкой спешили рыбацкие шаланды и фелюги, натягивая при смене галса намокшие паруса, словно крылья, глухо хлопающие по ветру. Корпуса крохотных судёнышек опасно кренились и полностью зарывались в волну. Рангоут скрипел и трещал. Матросы, переваливаясь через борт, упираясь в него ногами и ухватившись за шкоты, всем своим телом зависали над водой, и было совершенно непонятно, как они удерживаются от падения.

Василиса, завороженная драматичной борьбой человека со стихией, очарованная парадом парусов, неизменно вызывающим в любом человеке восхищение и трепет, не заметила, как канонерка сделала поворот на 90 градусов. Вместо белоснежного облака взгляд Стрешневой и всех пассажиров уперся в огромную тушу боевого корабля, неподвижно застывшего на рейде.

Канонерка, казавшаяся на фоне фелюг огромным и важным морским существом, рядом с этим исполином превратилась в лилипута, в мышь, крадущуюся в норку мимо прикорнувшего у входа кота.

Туловище рукотворного морского зверя венчали, подобно короне, три исполинские трубы, а под ними гнездились растущие прямо из борта противоминные орудия. Мощные и брутальные в своей убийственной красоте, они все же меркли перед главным калибром гиганта — четырьмя монстроподобными пушками, размещенными в двух круглых приплюснутых башнях.

По палубе морского титана, словно мураши по носорогу, сновали люди, казавшиеся здесь в своей беззащитности абсолютно неуместными. Стоило только тряхнуть своими стальными сочленениями, и гигант избавился бы от назойливых человечков. Но он терпеливо лежал на воде, позволяя делать с собой этим отчаянным людям всё, что заблагорассудится.

Прошмыгнув мимо огромного корпуса линкора, канонерка сделала еще один доворот. Пробасил корабельный гудок, а вслед за ним зычный голос с легкой хрипотцой объявил:

— Правым бортом швартоваться лагом товсь! Палубной команде по местам швартовки стоять!

Над канонеркой разлилась трель боцманского свистка. По палубе загрохотали тяжелые матросские ботинки. Пассажиры прекратили разговаривать и прижались друг к другу, освобождая место для команды.

— Носовой шпринг подать! — продолжил командовать невидимый офицер.

— Берегись! — прозвучал в унисон чей-то молодой голос.

Канонерка замерла, словно задумалась, и качнулась. Двигатель опять завел свой «чих-пых». Корабль дернулся обратно, заскрипел корпусом, притираясь к пирсу, и застыл окончательно. Откуда-то издалека, очевидно с берега, раздались отрывистые непонятные команды. Толпа людей на палубе пришла в движение, заволновалась.

— Трап на причал! Раненых на берег! Остальным — ожидать! Посторонись! — безапелляционно объявил командирский баритон.

Василиса повернулась в сторону моря. Она стояла с противоположного борта, а значит, сойдет с корабля одной из последних. Это хорошо. Есть время присмотреться, прислушаться и понять, что делать, когда она ступит на землю.

Перед ней раскинулась широкая Севастопольская бухта, другой берег еле виден. К тому же, его заслоняли стоящие на рейде разнокалиберные корабли и суденышки, о предназначении большей части которых Стрешнева даже не догадывалась.

Абсолютно хаотично разбросанные по бухте, небо лениво коптили сонные серо-грязные «ихтиозавры», а между ними хлопотливыми ящерками сновали пароходики и шлюпки. В компанию к маломеркам затесался безобразно-квадратный плашкоут с нещадно дымящей черной трубой, торчащей посередине палубы из сооружения, похожего на дровяной сарай. На фоне громоздких угловатых паровых кораблей фелюги с их белоснежными парусами выглядели хрупкими воздушными существами из другого мира.

Ветер почти затих. Наступал штиль. Облака, резво бороздившие небесные просторы, замерли над бухтой, словно наткнувшись на невидимую преграду. Небесная вата заслонила город от вечернего солнца. Севастополь, спускающийся к воде уступами своих зданий и прибрежной зеленью, заканчивал трудовой день.

Совсем рядом с пирсом, приютившим канонерку, полоскали в зеленоватой воде свои ветви-руки прибрежные ивы, а над ними вился рой мелкой надоедливой мошки. Удобно устроившись в ветвях деревьев, босоногие мальчишки ловили мелкую рыбешку, намотав леску вместо удилища на палец.

На пристани у причала царила тревожная обстановка. Из-за суеты столпившихся людей трудно было что-то