Месть сэра Левина. Похищение грудного ребёнка - Василий Вячеславович Боярков

Закончив с подручными грузчиками, предприимчивый негодяй-убийца вернулся к Скупому с Бродягой. Те наготовили сытной пищи. Как и в прошлые дни, терпеливо дожидались основной «золотоносной команды», лодочных перевозчиков. Однако явился лишь один капитан, излишне уж дошлый стратег; его верхняя одежда была забрызгана свежей кровью. Он не стал ничего объяснять, а грубо распорядился:

– Вы оба, тот и другой приятель, – безжалостный головорез зловеще оскалился, – останетесь здесь, на чёртовом острове. Будете нести караульно-охранную службу, стеречь сокрытое золото.

– Но капитан?.. – попробовал возразить тупоголовый Скупой. – Сэр?..

– Любого, кто сюда явится, вы непременно убьёте, – для пущей убедительности он помахал пред ними окровавленной саблей; потом Уойн, видно, понял, что чего-то не досказал, и язвительно уточнил: – Кроме меня, конечно.

Затем он отправился на поставленный по ве́тру испанский парусник. Сваровски, О’Генри и Джо погибли нисколько не лучше: их отрубленные головы попадали в тёплую карибскую воду.

Глава XVI. Нападение на английскую флотилию

Середина сентября. Зали́вная бухта у форта Нью-Лондон. Ночь. Тихо и безмятежно. Внутри дежурят два грозных фрегата. Один из них флагманский и носит название «Слава Британии». На нём преспокойненько почивает главнокомандующий всеми английскими военными силами сэр Скра́ймджер Левин. Он целиком уверен во флотском могуществе. Оно и неудивительно, ведь, во-первых, входной проём охраняют сторожевые башни; во-вторых, сзади заднего земельного перешейка, в широком водном проливе, разделившим соседние острова, находятся семь дополнительных кораблей: два галеона, три фрегата, парочка быстроходных бригов.

Вдруг! Когда часовые стрелки приблизились к трём часам (самое сонное время), вблизи островного пространства показался британский фрегат «Солёный»; так называлось судно, захваченное доблестной капитаншей, великолепной блондинкой. Как помнится, оно направлялось на ост-индские рудники и перевозило туда пленённых рабов. Отбитый корабль, впервые за всё пиратство русской разбойницы, не потопили, а решили оставить для какой-то определённой цели. Сейчас он шёл на по́днятых парусах и, выворачивая с нижнего края морского пролива, приближался к крайнему галеону.

Теперь о вражеском боевом построении. Все боевые плавательные средства́ выстраивались единой шеренгой – стояли ровно, нос к носу, друг вслед за другом. На ближнем к «Солёному» дежурил опытный помощник капитана да совсем ещё юный, лет под двадцать, матросик. В их главные обязанности входило, как собственно и всех других, дословно следующее: первое – следить за окружающей обстановкой; второе – в случае какой напасти, немедля сигнализировать; третье – поднимать весь личный состав; четвёртое – действовать сообразно создающейся обстановке.

Капитанский помощник выглядел сорокалетним мужчиной, являлся подтянутым, высоким, широкоплечим, обладал немалой физической силой. Лицо нельзя сказать, что было каким-нибудь привлекательным, а отличалось следующими особенностями: треугольной формой, походившей на неприятную рожицу; карими глазами, выдавшими глубокий ум да осмысленное сознание; кривоватым носом, говорившим об участиях в боевых баталиях; смуглыми щеками, передававшими причастность к морской профессии; масляными губами, слегка поджатыми, как будто замёрзшими; рыжими кудрявыми волосами, спрятанными за стандартным седым париком. Сине-белый мундир соответствовал лейтенантскому званию.

Молодой матрос мало чем отличался от самого обычного юноши. Выглядел худощавым, но жилистым, не лишённым значительной силы. Стройное высокое тело прикрывалось обычной формой. Физиономия являлась продолговатой и имела свои особенности: голубые глаза, вздёрнутый нос, узкие, широкие губы, белокурые пряди, пока ещё белую кожу. Видимо, ему случилось выйти лишь в первое плавание.

Оба вооружились: один – офицерской саблей да длинноствольным, заряженным свинцом пистолетом; другой – однозарядным кремнёвым мушкетом.

– Мистер Ста́йлерс, – обратился подручный салага, вглядываясь в южную часть пролива; он указал туда правой рукой, – кажется, к нам приближается какое-то судно? Посмотрите, пожалуйста.

– Да, действительно, – согласился бывалый моряк; он обзавёлся подзорной трубой (вытащил из грудного кармана), приложил её к левому глазу (второй он потерял в одном из боёв и сейчас он закрывался непроницаемым кругляшом), – надо поднимать матросский и гвардейский состав, занимать позиционную оборону и отправлять посыльного к сэру Левину. Помнишь его предупредительные слова: ни в коем случае не подпускать пиратское судно ближе. То есть надо беспрестанно расстреливать его из подготовленных, заранее заряженных, пушек.

Он совсем уже собирался устроить общую, «межкорабе́льную» побу́дку; но вдруг… лицо его, раньше сосредоточенное, расплыло́сь в добродушной улыбке. Аккурат в тот момент из-за сгустившихся туч выглянула нараставшая, наполовину наполненная, луна, и старый служака признал знакомый, приписанный к их флотилии, парусник; тот находился на расстоянии, едва ли превышавшим семь кабельтовых, и, «поста́вя» полные паруса, стремительно приближался.

– Успокойся, Картер, – старший помощник похлопал того по плечу; он указал ему на нёсшееся с бешенной скоростью английское судно, – это «Солёный». Его послали в ост-индскую колонию, перевозить осужденных каторжников. Не пойму только, – бывалый мореплаватель на пол минуты задумался, недоумённо нахмурился, – как он сумел так быстро вернуться? Может, чего забыли?

– Сэр, – на этот раз высказывался придирчивый сослуживец; он отразился тревожным сомнением, – но почему он двигается так быстро и почему он несётся прямо на нас?

– Не знаю, – смущённому старпому поведение «бешеного фрегата» странным казалось тоже; ни с чем подобным он раньше не сталкивался, – может, сильно спешат? Хотят передать нам какие-нибудь известия, а возможно, и срочную новость? – любое предположение делалось с изрядным смятением. – Надо бы с кем-нибудь посоветоваться, но, пожалуй, навряд ли успеем.

До странного судна оставалось чуть больше двух кабельтовых. В тот поворотный момент с него соскочило четыре тёмные тени: две отделились от правого борта; столько же спрыгнуло с левого. Страшный корабль, представлявшийся пустым и безжизненным (что тот «Летучий Голландец»), становился всё ближе и ближе. Застопориться? Он и не думал.

– Может, общий подъём? – дивное дело, дельное предложение прозвучало от молодого салаги. – Может, ещё поспеем.

До «дикого парусника» осталось не больше чем сотня ярдов. Наступил критический миг. Именно сейчас и тот и другой мореплаватель разглядели на его носу четыре деревянные бочки; к одной из них тянулся зажжённый фитиль.

– Тревога!!! – закричал прозревший старпом. – Боевая тревога! Общий подъём!

Но! Было уже достаточно поздно. Пока пробудившаяся команда отходила от крепкого сна да осознавала, что именно происходит, случилось страшное. Не прошло и минуты, как «Солёный» остреньким утлегарем, надёжно прикреплённым к бушприту, врезался в боковую оснастку крайнего галеона – точно в пушечный порт попал. Два судна склеились, как неразрывные сиамские близнецы. Прошла секунда, протекла другая, ми́нула третья. Самодельный бикфордов шнур догорел – приблизился к первой бочке. Можно не сомневаться, во всех четырёх находился низкооктановый, самодельный бензин; его добы́ли прямой перегонкой, или кустарным способом.

Баба-а-м! Прогремел оглушительный, ни с чем не сравнимый (в то время) взрыв. Вверх взметнулись огненные