Джентльмены удачи 2 - Александр Леонидович Кириллов

и мы нагоняли её. Абордажники с тесаками, арбалетами, кошками и баграми стояли вдоль борта. Баркентина сманеврировала, подходя к борту галеры, ломая находящиеся в воде весла. Видя это, медакинцы и остальные гребцы срочно стали затаскивать их внутрь галеры.

Арбалетчики выдали залп по тем генуэзцам, которые ещё бегали по палубе, а абордажники сцепили борта кораблей. Несколько итальянцев успели открыть из арбалетов ответную стрельбу. Когда судна сцепились, на борт галеры стали перескакивать наши абордажники, рубя всех, кто попадался на пути. Турецкие матросы лежали на палубе, накрыв руками головы, а сопротивление оказали лишь генуэзцы. Кротов с частью абордажников рванул на гребную палубу, опасаясь, что итальянцы станут резать рабов. Но нет, надсмотрщики и боцман сдались без боя.

Взяв у боцмана молотки, наши матросы принялись расковывать всех гребцов: русских и болгар. На верхней палубе было много убитых, а ещё больше раненых. Капитана Марио Карбони поспрашивали о грузе и поставщиках. В итоге турецких матросов высадили на берег, пусть топают в свой Измаил, а Марио Карбони с выжившими генуэзцами закололи и выбросили в море. Медакин с командой вернулся на свой бриг, а на галеру были отряжены Гагарин с несколькими матросами.

Эскадра продолжила путь, имея целью отловить братьев Марио. Как мы узнали, этим утром две галеры направились в Генуэзскую республику, опережая нас на несколько часов. Мы решили, что до Константинополя догоним итальяшек. В Констанце их не оказалось, а через четыре часа марсовые увидели на горизонте идущие в связке две галеры. Чтобы не создавать беспокойство туркам в их глубоком тылу, русские флаги сменили на турецкие. Через пару часов эскадра нагнала противников. Баркентина устремилась к первому судну, а оба брига стали охватывать в клещи, как это делают алжирские пираты, вторую галеру. На судах забегали, видя явно недружественные манёвры идущих на сближение кораблей, а бомбардиры стали готовиться к бою, заряжая пушки. Наши пушкари уже были готовы к стрельбе. Из носовых «михайловок» прошла пристрелка ядрами, после которой на головы итальянцев полетели тротиловые снаряды. Зная, что у галер хороший груз, решили его забрать. Проредив экипаж разлетающимся во все стороны гравием и металлическими шариками из осколочных снарядов, вывели из строя не только парусных матросов, но и пушкарей, которых южные народы называли бомбардирами. Вскоре сопротивление прекратилось, и обе галеры были взяты на абордаж.

Я побеседовал с пленёнными капитанами, после чего махнул рукой, и всем пленным генуэзцам морпехи перерезали горло, сбросив трупы в море. Гребцы на обеих галерах оказались рабами из сербов, албанцев и болгар. Мне нужно было довести галеры в Таганрог, отчего я объявил им, что их ждёт в будущем. А ждало их прибытие в Таганрог, где они будут раскованы и наняты на галеры свободными людьми. Захотят, продолжат плавания на моих судах, осев в России. Они смогут жениться на русских девицах или, заработав денег, вернуться домой. Этот рейс будет им оплачен, поэтому уже сейчас они начнут зарабатывать на свой билет домой. После этого, все освобождённые рабы были осмотрены нашими докторами, а моряки приступили к ремонту повреждённых деталей такелажа.

Глава 8. Татары

Домой возвращались радостными. В результате похода удалось спасти товарищей и хорошо заработать, забрав дорогой груз и три крупные галеры. По пути решили сделать крюк и набрать статистику цен в Варне, Бургасе и Констанце, затем поднялись по Дунаю до Галаца, а по Днепру – до Александр-Шанца, посмотрев, что это за города. В общем, оказалось, что нам интереснее плавать по Средиземному морю – города богаче. Правда, к Вене, Будапешту или Братиславе мы не поднимались по Дунаю – далеко очень.

Летом из Воронежа прибыл Шубян, и эскадра, заполнив трюмы российским товаром, ушла в Константинополь. Галеры остались в порту, ожидая ремонта. Все освобождённые рабы решили вернуться домой, завербовавшись матросами на один рейс до турецкой столицы. Кроме товаров, для меня Виктор привёз сотню выкупленных крепостных. В этот раз я остался дома. Днём занимался государственными делами и решением вопросов поместья, а вечерами находился в кругу семьи и нянчился с малышами. По воскресеньям, набрав в корзинку еды, семьёй ходили отдохнуть на пляж, а вечерами гуляли по центру города. Лаура и Полина выглядели счастливыми, ведя такую жизнь. В этих прогулках с удивлением обнаружил, что за те несколько лет, что я тут нахожусь, город разросся. Домишки горожан, словно грибы после дождя, вырастали вдоль берега моря в обе стороны от порта, а вглубь материка уже подходили к моему Русскому полю.

В город прибывал рабочий люд и беженцы из Центральной России. Одних срывали с мест притеснения помещиков, и они подавались в бега, ведь «с Дону выдачи не было», другие, живущие вдоль Дикого поля, бежали от промышлявших разбоем ногайцев, а третьи шли на богатый юг, чтобы наняться в работные люди.

Из городских новостей, о которых мне рассказывали Полина и Лаура, оказалось, что Ирина Ларина с подругами открыла в городе литературный салон. Теперь в нём собирались жёны офицеров и представители городской знати, а на вечера приглашались местные литераторы, художники и музыканты. Побывал там и я, рассказав о романтике морских путешествий и встречах с королём Испании и императрицей России. На этом вечере познакомился с ещё одной местной художницей Викторией Майковой. Она специализировалась на городских пейзажах, отчего имела галерею с городскими видами. Узнав о такой направленности её творчества, заказал написать картины официального Таганрога, морского порта, верфи с галерами и кораблями флотилии, купив несколько понравившихся мне полотен из ранее написанных. А вот Свирина написала портреты всех наших дам с детишками и без. Так что теперь очередь была за офицерами и семейными портретами.

О событиях в Петербурге мы узнавали через 2-3 месяца после их свершения, а европейские новости нам рассказывали приходящие в порт иностранцы или наши моряки. Война в Европе вяло продолжалась. Англичане, разбив французский флот, медленно, но уверенно побеждали французов и испанцев в Америке и Азии. В Европе Фридрих опять разбил французов и австрийцев. Российская армия ушла в глухую оборону, защищая занятые рубежи. Но главная новость заключалась в том, что Елизавета сильно болела и все ожидали скорых перемен.

Я зашёл в градоначальство, направившись в отдел, ведающий крепостными, чтобы зарегистрировать их, как свою собственность. В коридоре встретил спешащего куда-то Плотникова. Мужик снова был не в духе, а я, наоборот, в духе, отчего пригласил его в трактир напротив. Под водочку с салатиком да жареным мясом с картошечкой, он стал мне жаловаться на жизнь, а я на то,