След у таежной реки - Александр Александрович Тамоников

— Пустяки, раздражение от табачного дыма.

— Предлагаю сделать перерыв. Вы сможете умыться, привести себя в порядок. Сержант Рябцев сопроводит вас в уборную.

Тягунова увели. Назаров остался недоволен результатами допроса. Ничего ценного пленник не сообщил, только больше загадок поставил перед опергруппой. Надо разговорить его касательно японской военной миссии в Лишучжене, поскольку выброска в долину Ли-Фудзин осуществлялась явно из того городка, а никак не из Харбина. Пусть не отнекивается, агенту должно быть известно, находится ли там ЯВМ, или это обычный перевалочный пункт. В целом же шпион не производил впечатление рубахи-парня, против воли завербованного злобными самураями. Многое в его поведении говорило о том, что Тигр — действительно коварный хищник.

Николай Иванович поделился этой мыслью с Тимофеевым, предложив обсудить потом при возможности, а следом распорядился отправить вещи Тягунова на дактилоскопическую экспертизу.

— Особенно фляжку пусть проверят, — добавил капитан, — с нее проще всего снимать «пальчики». И поторопи их, Тимофеев. Не послушаются — я лично потороплю так, что мало не покажется.

— Что ты хочешь найти?

— Хочу сопоставить отпечатки на фляжке и других вещах с отпечатками тех рук, которые ты привез с Алчана. Тогда мы получим окончательное, научное подтверждение факта, в который сейчас верим интуитивно. Съеденное тигром тело принадлежало Ивану Зайцеву. Это не только для следствия важно. Нужно наконец сообщить гражданке Зайцевой об убийстве ее сына. Нельзя дольше держать женщину в неведении.

Тимофеев кивнул и энергичным шагом направился было к выходу, но в дверях задержался, обернулся. Михаила настораживало то, что капитан не возвращался на рабочее место, как обычно поступал: идешь к двери, а начальник уже уселся за стол, читает или пишет что-нибудь. Нет, Николай Иванович, присев на краешек стола, с удрученным видом погрузился в мысли.

— Как рассказать ей о произошедшем? — не глядя в сторону Тимофеева, сдавленным голосом произнес Назаров. — Мы даже тела отдать не сможем. Соврать? Сказать, что похоронили в братской могиле, и скрывать подробности? Ни одна мать не выдержит такого удара. Сын убит, а потом съеден зверем.

Тимофеев не знал, что отвечать. Старший лейтенант плохо понимал людей. Он умел читать следы, знал природу, угадывал погоду по разным приметам, отлично ориентировался на местности. Такого бы в пограничники, в лесу он работает идеально. В том, что касается работы с людьми, Михаил пока успехов не достиг. Есть такие сотрудники, им с пташками-букашками проще, чем с людьми. А есть сотрудники иного склада, которые больше технику понимают. Как Семен Кириллов, например, который любую машину починит. Конечно, в СМЕРШе разные кадры нужны: и знатоки леса, и знатоки машин. Но в первую очередь нужны те, кто умеют «читать» людей, способны построить общение.

Одолеет ли Тимофеев сложное мастерство понимания человеческой души? Назарову хотелось верить, что одолеет.

— Думаю, лучше нам соврать Татьяне Федоровне, — отозвался наконец Михаил. — Скажем, что Иван столкнулся с нарушителем границы и погиб в схватке, теперь лежит в братской могиле. Вернем личные вещи.

Назаров кивнул и проводил взглядом уходящего Тимофеева. Молодец, товарищ старший лейтенант, поддержал именно то решение, которое капитан считал наиболее гуманным. И даже запомнил имя-отчество Зайцевой. Все-таки толк из парня выйдет.

Из коридора раздался топот сапог. Громкие голоса, встревоженные. Назаров рванул к двери. На выходе столкнулся с Тимофеевым.

— Побег!

— Оцепить здание, пройтись по этажам!

— Он на чердаке…

— Как?

— Дверца на чердак в уборной была не заперта.

— Черт!!! — Назаров перевел дыхание и скомандовал: — Перегородить выезд, обыскать двор! Из чердака есть спуск в пристройку, так ведь можно выбраться на улицу.

Чекисты обыскали пристройку, обшарили территорию вокруг здания райотдела. Безрезультатно. Непонятно как, но Тягунов исчез.

3

Назаров осмотрел уборную. Дверца, ведущая на чердак, распахнута. Кто вообще додумался ее отпереть? Это же прямой путь к побегу. Нужно лишь оттолкнуться ногами от изогнутого колена толстой чугунной сливной трубы, врезанной в стояк, и подпрыгнуть повыше. Высокий мужчина в хорошей физической форме с такой задачкой справится. Капитан причмокнул от досады и осмотрел трубу. «Отпилить и выбросить! Какого лешего она тут делает? И дверцу на чердак запереть на веки вечные. Зачем сделали запасной вход на чердак именно в этой комнате?»

— Жду-жду, а его нет и нет, — объяснялся рядом Рябцев, — потом слышу какой-то странный звук, вроде стука по деревяшке. Зашел, а тут пусто и дверца открыта.

Назаров плохо слушал. От злости у него тряслись руки, голова не соображала. Понадобилось какое-то время, прежде чем он понял, что же неправильно с предательской трубой, которую вознамерился вырезать.

На массивном изогнутом колене толстым слоем покоилась пыль.

Назаров провел указательным пальцем по чугуну и принялся рассматривать оставленный след. Если сюда наступить сапогами, то недолго стереть эту пыль, зато на металле осталась бы уличная грязь от подошв. Грязный след виден лишь в одном месте, там же стерта пыль, как если бы на трубу аккуратно наступили одной ногой. Понятно, что Тягунову приходилось двигаться бесшумно, с осторожностью. И все же, стоя на одной ноге, отталкиваться от трубы очень неудобно, любой бы на месте Тягунова наверняка грохнулся вниз, не успев зацепиться руками за отверстие входа на чердак. Даже опираясь обеими ногами, забраться с трубы на крышу — трюк, требующий определенной силы и ловкости. Потому-то дверцу никто и не запирал: только чертов акробат в состоянии туда вскарабкаться.

Зато из положения на одной ноге можно толкнуть пальцами дверцу, чтобы она распахнулась. И никуда не бежать. Пока Рябцев голосил и наводил панику, пока остальные чекисты бегали по двору и осматривали пристройку, Тягунов оставался в уборной.

Где? Под умывальником.

Старенький умывальник висел над раковиной, вода из которой стекала в большое ведро с вмятиной на боку. Но ведро это было сокрыто от глаз, потому что под раковиной когда-то сколотили тумбочку. Она была старая, из гниющего дерева, лет пять назад грубо, неаккуратно окрашенная голубой краской, теперь облупившейся, весьма вместительная. Там запросто можно отсидеться, закрывшись, чтобы потом, когда все побегут в сторону пристройки, преспокойно уйти через окно на первом этаже.

Так и сбежал их пленник: вынул ведро из-под раковины, поставил его за дверью и укрылся в тумбочке, предварительно распахнув незапертую дверцу на крышу. Все подумали, что он бежал через чердак, ведущий в соседнюю пристройку; для этого нужно лишь встать на колено изогнутой трубы.

Теперь ясно, почему ни в пристройке, ни рядом с ней никого не обнаружилось, хотя агент не сумел бы столь быстро пробраться по чердаку к выходу. Подумать только,