Дембель неизбежен - Константин Федотов

– А предохранитель я за тебя ставить должен?! – недовольно фыркнул майор.

– Виноват! – выкрикнул я и защелкнул флажок как положено.

Затем нас подняли, и мы побежали смотреть, чего мы там настреляли. Я точно не уверен, куда я вообще стрелял, вроде в мишень, но это не точно. У меня было два попадания, одно в край мишени, а второе четко в десятку. С нами бегал боец, в руках которого был блокнот, и он туда записывал наши результаты. У Санька было две семерки и одна пятерка.

– Красава! – похвалил я друга, глядя на его мишень.

– Ты тоже молодец. – кивнул он, и мы побежали обратно.

Далее процедура повторилась, но уже как бы на зачет. Я опять попал только два раза, но теперь была десятка и восьмерка. Саня же отстрелял две пятерки и молоко, это белый край мишени, который не идет в зачет.

– Зато кучно. – сказал Санек.

После передачи подсумков и автоматов следующим, у меня словно гора с плеч свалилась.

– Я даже дернуться лишний раз боялся. – обратился я к Саньку, присаживаясь на бревнышко.

– Понимаю, я вообще не знаю, как ты еще и целиться умудрялся под таким давлением. – ответил мне Санек.

– Хрен его знает, просто старался отстреляться как можно скорее, не накосячить и свалить. – ухмыльнувшись, ответил я.

Далее все пошло своим чередом, мы сидели и наблюдали за остальными. Майор правильно сказал, что мы способные мальчики, жаль только, что в плохом смысле этого слова. Народ начал жестко тупить, кто-то путался в докладах, некоторые, получив магазины, за каким-то хреном начали сразу цеплять их к автоматам, за что тут же получали звонкого леща. Майор орал как резанный, отвешивая то пинки, то подзатыльники моим коллегам. Но особенно отличился наш Кирюша.

Все шло как обычно, очередная четверка получила патроны и после команды ушла на исходную. Затем им дали команду «К бою», они убежали на рубеж и приготовились к стрельбе. И вроде все бы ничего, но вот у Кирюши после первого выстрела заклинил патрон в патроннике, и тот жестко затупил. Вместо того, чтобы отложить автомат в сторону и поднять руку, тот какого-то черта начал дергать его затворную раму, пытаясь перезарядить. Все это происходило на рубеже майора, тот, видя подобное, начал орать на Кирюшу. И Кирюша совершил ошибку, которую наверняка запомнит на всю оставшуюся жизнь. Не знаю зачем, но он, не отпуская затвора и при этом постоянно нажимая на курок, перекатился с живота на бок и навел автомат на майора. Время в эту секунду словно остановилось, а мы с Саньком аж поднялись на ноги. Но майор был не промах, все же боевой офицер, отреагировал он молниеносно и ногой что было сил ударил по автомату, откидывая его дуло от себя. Автомат был выбит из руки Кирюши и впечатался ему прямо в лицо. Затем майор забрал автомат, поставил его на предохранитель, схватил нашего «Ворошиловского стрелка» за шиворот и, словно тот ничего не весил, вышвырнул его с рубежа. Кирюша пролетел в воздухе, мотая руками, метра три и рухнул на землю, проскользив по ней еще метра два, не меньше.

– Долбоеб! Я о чём вам говорил сегодня! Придурок конченый! Обезьяна тупоголовая! Чтобы я тебя больше никогда на стрельбах не видел! – орал майор во всю глотку.

Кирюше сильно досталось в тот день, автомат хорошо так прилетел ему по лицу, разбив при этом губу и поставив мощный синяк под глазом, плюс он расцарапал себе руки и щеку при падении. Но, как нам потом рассказали подчиненные ротного, что могло быть куда хуже, так что Кирюша, можно сказать, отделался легким испугом. Хоть и сидел потом ото всех в сторонке и даже плакал от обиды.

Лучшим стрелком среди нас оказался Коваль, он за первые три патрона выбил две десятки и девятку, а во второй раз, что был на зачет, вообще выбил три десятки. Тут даже майор был удивлен и выдал ему потом целый магазин, который Коваль в свое удовольствие растерял короткими очередями.

– Ты стрельбой что ли занимался? – спросил я у товарища, когда тот присоединился к нам.

– Да не, с батей на стрельбище гонял постоянно. Там у них в прошлом году утилизация патронов была, в общем, их нужно было отстрелять, так я там каждый день у него тусовался и со срочниками стрелял целыми днями. Берешь автомат, цинк с патронами, заряжаешь себе и палишь сколько хочешь, пока у автомата дуло красным не станет. Берешь другой автомат и опять все заново. Вот и приноровился. – ответил довольный Коваль.

– Ну-ну. – ехидно захихикал Санек.

– Что ты нукаешь? – нахмурившись, спросил он.

– Вон майор твою фамилию себе записал, по приходу к себе в роту заберет. Будешь у нас теперь в роте охраны. – не скрывая ехидной улыбки, сказал Саня.

– Бл#, я что-то не подумал об этом сразу. – нахмурившись, сказал он.

– Да ладно, не самый плохой вариант, лучше, чем в автороте, там вообще жесть, говорят. – подбодрил его я.

Когда стрельбы закончились, нас опять погрузили в автобус и вернули к казарме. Далее был обед по распорядку, а вот после обеда началась строевая подготовка. По сути, в ней не было ничего сложного: ходи, шагай, делай отмашку рук и все. Но, сука! Некоторые просто не в состоянии идти с остальными в ногу, на одном уровне и синхронно делать отмашку рук. Еще мы очень сильно злились от того, что хотели курить, но сигареты кончились еще на стрельбище, причем вообще у всех. Вот и наступили те темные времена, и перекуры разрешены, и деньги есть, а вот сигарет нет и взять негде.

Вдруг помощь пришла откуда не ждали: к нашей дружной марширующей роте, руководство которой осуществлял старшина, вдруг подошел какой-то прапорщик. Точнее, он подошел не к нам, а к старшине, и те начали о чем-то беседовать, отойдя в сторону.

Буквально минут через пять старшина остановил нас и вывел меня, Коваля, Санька и еще пятерых ребят из строя и передал нас в распоряжение прапорщика. Мы этому были безумно рады, мы готовы были подписаться на любые работы, лишь бы не маршировать. Прапор построил нас и повел в складскую зону. Он завел нас в большой старый вещевой склад, половина помещений которого была заброшена и захламлена.

– В общем, парни, смотрите сюда. – обратился к нам прапор и подошел к открытой двери, за которой виднелась комната примерно пять на пять метров, наполовину забитая какими-то железяками, досками, бутылками и