След у таежной реки - Александр Александрович Тамоников

Привели Кучеренко. Некрупный, он казался еще мельче — настолько сжался в ожидании новых вопросов.

— Положение ваше незавидное, должен сказать, — суровым тоном начал Назаров. — На допросе вашего подельника Тягунова получены неопровержимые доказательства, что вы причастны к убийству гражданина Зайцева Ивана Архиповича, рядового Красной Армии, уроженца города Бикин.

Команда присутствовала в кабинете почти в полном составе, не хватало одного только шофера. Ребята переглядывались, они понимали, что неопровержимых улик против Кучеренко не имелось, лишь догадка о его соучастии в качестве проводника. Впрочем, маркшейдера это не интересовало, он безоговорочно поверил очередному блефу. Вновь полились слезы и сопли. Сквозь рыдания Кучеренко заверял, что убийства не планировалось и что Тягунов обещал всего лишь оглушить красноармейца, чтобы похитить документы и одежду.

«А Тягунов не брезгует грязной работой, — хмыкнув, подумал капитан. — Убийство и присвоение личности никому не перепоручил, выполнил сам. Но, как всегда, для большей надежности воспользовался помощником, на сей раз опытным проводником. Нарисованный нами портрет точен: агент хитер, дерзок и осторожен, действует по проверенной безопасной схеме».

— Довольно! — прикрикнул Назаров. — Хватит уже отпираться и утаивать информацию. Хотя бы еще раз попытаетесь что-то скрыть, и это будет наш последний разговор. Улик против вас много, я вправе в любой момент закрыть следствие и отдать вас под суд. Шпиона и пособника в убийстве ждет высшая мера наказания.

Пять мучительных минут опергруппе пришлось выслушивать басистые стенания, оглашавшие оба этажа в райотделе. С грехом пополам эти вопли превратились в более-менее связный рассказ о том, как второго августа Тягунов вместе с Кучеренко, выйдя из леса недалеко от реки Алчан, двигались по дороге в направлении Бикина в поисках человека, у которого можно было бы похитить документы. Им навстречу в сторону Надаровки шел рядовой пехотинец. Тягунов остановил его, представился геологом, разговорился. Получив представление о том, кто такой Зайцев, порасспросив о семье рядового и поняв, что у него есть при себе военный билет, агент напал на Ивана и убил его, затем при помощи Кучеренко затащил труп подальше в лес, раздел и укрыл в кустах на берегу реки.

Капитан не торопил горняка, давал возможность высказаться. Показания об убийстве Зайцева в любом случае необходимы следствию. И для восстановления справедливости в отношении семьи Зайцевых, и для давления на Тягунова. Когда рассказ об убийстве подошел к концу, Назаров перешел к разговору о «кроте».

— Это вы информировали Тягунова о переезде генерала Пуркаева в город «В»?

— Да, да… по радио…

— Когда и каким образом вы получили сведения о запланированном переезде?

— В тот день, когда приехал сюда, к вам. Вы тогда спрашивали о тропах, ведущих через границу…

— И вы мне солгали, — наседал Николай Иванович.

Он выбрал верную тактику усиливать чувство вины у Кучеренко, то и дело напоминая о каждой сказанной горняком лжи.

— Каюсь, — залепетал Андрей Петрович.

— Что мне ваше покаяние! Не в церкви как-никак! — сердито прикрикнул Назаров. — Кто сообщил вам секретные сведения? Говорите честно, гражданин Кучеренко, не вздумайте юлить!

— Лицо неизвестно.

— То есть? Что вы хотите сказать?

— То, что лицо неизвестно, — всхлипнул Кучеренко, осознавая, как вредит ему неведение.

— Перестаньте паясничать и говорите человеческим языком!

— Когда я вернулся домой, то связался с Тягуновым. Он сообщил, что срочно приезжает в Бикин, и велел передать связному, что им в ближайшие двое суток также предстоит пересечь границу и добраться до Бикина. На этом все. От кого Тягунов получил информацию, я не в курсе.

— Вы опять лжете? Покрываете подельников? — делано разъярился капитан. — Они же сдали вас с потрохами. Хотите «вышку» получить, тогда как они через пять лет на свободу выйдут?

Радист, он же горняк, опять взвыл и завалился на бок. Ребята подскочили к Кучеренко, опасаясь, что он вот-вот шмякнется со стула. Кучеренко ухватился обеими руками за Рябцева и, повиснув на нем, принялся уверять, что говорит чистую правду.

— В каком часу вы вышли на связь с Тягуновым?

— В десять утра.

Поговорив еще минут двадцать и не добившись ничего нового, капитан велел увести Кучеренко обратно в камеру. Поведение Назарова тем не менее изменилось. Добавилось уверенности, вроде и настроение поднялось.

— Это любопытный факт, друзья-товарищи, — объявил капитан. — О чем вам говорят дата и время?

Ребята озадаченно переглянулись.

— Ни о чем. А что не так? — принялись шуметь они.

Их можно понять, идея «Привады для тигра» родилась в четверг, восемнадцатого числа. На следующий день Шпагин, по согласованию со штабом фронта, оформил фиктивные документы о поездке генерала, после чего дезинформацию начали активно распространять. Опергруппа предполагала, что сведения дойдут до Филина не скоро, в течение дня, однако на самом деле радисту сообщили обо всем уже ранним утром.

— Как ему, «кроту», удалось разнюхать о переезде Пуркаева столь быстро, едва были оформлены документы?

— Он видел эти документы! — догадался Петраков. — Видел тотчас после их подписания.

Именно так. На тот момент дезинформация еще не разошлась по белу свету, а подложные документы видели так и вовсе три человека: полковник Шпагин, который их составил и подписал, секретарь Шпагина и младший лейтенант Красноусов. Секретарь никуда в тот день не отлучался, постоянно был на виду у начальства.

— Какая дрянь! — процедил сквозь зубы Назаров. — И почему я не удивлен, что «кротом» работает именно Красноусов?

Что о нем известно? Капитан как-то заглядывал в его досье, когда первый раз столкнулся с попыткой этого жука навредить Тимофееву. В биографии тогда не нашлось ничего особо подозрительного. Вадим Евгеньевич Красноусов родился в 1920 году в селе Затеченское под Курганом. С 1937 года работал комбайнером. В армию призван в 1940 году. Нес службу на Дальнем Востоке в железнодорожных войсках, оттуда взят в СМЕРШ. Чем заинтересовал контрразведку, Назаров не представлял.

Капитан сообщил опергруппе эти подробности, не расписывая, однако, в красках гнусный характер сплетника и интригана, а особенно — его происки против Тимофеева.

— Срочно направляю Шпагину запрос на задержание Красноусова. Мы с вами опять едем в Хабаровск. Послушаем, что голубчик нам скажет.

…Приезд в Хабаровск поначалу не принес пользы. Шпагин отказался задерживать Вадима Евгеньевича, поскольку тот, оформив подложные документы и отнеся их в канцелярию, потом несколько часов безвылазно сидел в картотеке, где его видели четыре человека, то есть не имел возможности незаметно выйти на связь с радистом.

Назаров не упорствовал, он и сам засомневался в причастности Красноусова к преступлению. Завистливый сплетник виновен лишь в собственной болтливости. Как гласил старый чекистский плакатик, «Болтун — находка для шпиона». Слово «картотека» засело у Николая Ивановича в мозгу. В тот день Красноусов работал в картотеке несколько часов кряду. Там же работает