Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

– Куда мы приехали, Хью? – спрашивает она, испытывая странную гордость от того, что ее голос несмотря на страх тверд и не дрожит.

– Что ты имеешь в виду? – Хью наконец поворачивает к ней голову. Он что-то замечает в ее лице, скудно освещенном огоньками приборной доске и отражением света фар от влажной дороги, и со вздохом сдается. – Ох, как видно, я зря надеялся, что…

Он замолкает, и Ханна продолжает вместо него:

– …такая дура, как я, поверит, будто эта дорога ведет к полицейскому участку?

– Ханна, ты несправедлива. Я никогда не считал тебя дурой.

– Неужели? – с горечью произносит она. – Даже когда я давала в суде показания против ни в чем не повинного человека?

– Честно говоря, улики были довольно убедительны.

– Даже когда я прибежала к тебе, хныча, возомнив, что убийца мой муж?

– Ну, у тебя была причина…

– У меня была причина, потому что ее подсунул мне ты. Но почему? Почему ты остановил выбор на Уилле? Как ты мог? Он же твой лучший друг!

– Потому что он, на мой взгляд, единственный, кого бы ты стала покрывать, – неожиданно резко огрызается Хью. – Любого другого ты, не задумываясь, бросила бы за решетку.

Машина подскакивает на очередной кочке, и зубы Ханны щелкают с такой силой, что голову пронизывает боль. Ребенок в животе отчаянно, словно протестуя против толчков, сучит ножками, Ханна неуклюже ерзает, чтобы ослабить давление на живот. Дождь перешел в морось, но за окном ровным счетом ничего не видно: ни машин, ни огней, ни домов. Уилла тоже не видно. Они далеко заехали по проселочной дороге, даже если Уилл слышал весь разговор и уловил ее подсказки, шанс, что он найдет эту дорогу, затерявшуюся среди десятков других таких же, невероятно мал.

– Где мы? – сквозь зубы спрашивает Ханна. – Куда ты меня привез, Хью? Хотя бы это скажи, хватит уже лгать.

Хью смеется:

– Не узнаешь? Хороша женушка.

– Что? – озадаченно хмурится Ханна. И тут она понимает.

Это пляж. Тот самый пляж, куда ее привозил Уилл в первую неделю после его появления в Эдинбурге. Здесь они плавали, валялись на песке, здесь Ханна решила, что будет любить этого мужчину до конца своих дней.

Телефон в кармане так нагрелся, что его невозможно держать в руке. Он обжигает бедро сквозь тонкий слой ткани. Ей почти больно, но она боится его тронуть, ведь эта обжигающая теплота – единственная ниточка, связывающая ее с Уиллом. Единственный лучик надежды, что Уилл ее слышит. И если разговорить Хью как следует, Уилл, возможно, найдет их. Но как ему передать точно, где они находятся?

– Это наш пляж, – решается она. – Рядом с замком Танталлон. Как… как ты узнал?

– Он сам спросил меня, куда лучше съездить с тобой.

Хью выглядит уставшим. Возможно, он действительно вымотался. Как-никак хранил тайну больше десяти лет. Возможность излить душу, как видно, позволила ему сбросить с плеч тяжкую ношу.

– Я был здесь на летней практике, забыла? Уилл спросил, куда можно с тобой съездить, – в такое место, чтобы было недорого и романтично, и куда можно доехать поездом.

– Но почему… – начинает Ханна, с трудом сглатывает и кладет руку на живот, где беспокойно, словно чувствуя ее нервозность, вновь шевелится ребенок. – Почему именно сюда? И почему сейчас?

Лицо Хью искажается. Ханна не в силах определить, что он испытывает. Отвращение? Зависть? Сожаление? Возможно, все вместе.

– Потому что я решил: так вернее всего, – наконец отвечает он.

Машина останавливается. Свет фар падает на мыс. Далеко внизу слышен шум бьющего в скалы прибоя. Очевидно, прилив.

«Вернее всего? В каком смысле?» – хочется спросить ей, хотя в глубине души она уже догадывается. Ведь Хью знает ее так же хорошо, как и Уилл.

Именно сюда она приехала бы, если бы захотела покончить с собой.

От этой мысли ей следовало бы впасть в отчаяние, однако происходит обратное – пульс как будто замедляется. Действие выпитого чертова зелья окончилось, и сознание окончательно проясняется. Так ясно мыслить она не могла уже много недель. Все становится четким, прямо как тогда, когда рука крутит настройку микроскопа, пока картинка не приобретет безжалостную резкость.

Хью намерен ее убить. Он устроит так, чтобы ее смерть была похожа на суицид. И в некотором смысле это блестящая идея, постановка, которую легко принять за реальность, – Ханна убежала из дома в расстроенных чувствах, обвинив мужа в убийстве своей лучшей подруги. Поймала такси. Куда уехала? Никто не знает. Ничего не сказала Уиллу. Не позвонила матери. Она могла оказаться где угодно.

Телефон жжет карман, раскалившись до предела, однако времени остается совсем мало. Нужно растянуть его, насколько получится. Но если Уилл не сможет ее найти, не успеет добраться…

– Разуйся, – тихо просит Хью.

Ханна понимает смысл просьбы. Никакие вещи не должны связывать ее с Хью. Она кивает, с трудом наклоняется и кое-как снимает чужую обувь. Сопротивляться нет смысла. Достаточно все делать как можно медленнее.

– А это не покажется странным? – спрашивает она, высвобождая одну ступню. – Труп без обуви? Думаешь, полиция поверит, что я приехала сюда на поезде босая?

Хью качает головой.

– Труп, надеюсь, не обнаружат. – Он кивает в сторону обрыва, Ханна вновь слышит мощные удары волн и рев прибоя. – Здесь такое течение, что… – Ханне ясно, о чем идет речь. В этом месте каждый год пропадают люди – пловцы, рыболовы, вероятные самоубийцы. Тела находят редко. – А даже если найдут, кого встревожит отсутствие обуви?

Ханна кивает. Ей полагается бояться. Однако она противостоит Хью, доброму, ласковому Хью с золотыми руками хирурга и непослушными волосами. Такое впечатление, что они обсуждают пьесу или книгу. Все происходит словно во сне. Единственное, что связывает ее с реальностью, это горячий, обжигающий ногу телефон в кармане.

– Ты даже не спросишь, как я это сделал? – говорит Хью.

Ханна, хмурясь, смотрит на него.

– Как ты убил Эйприл?

– Да. Не хочешь узнать, как я это провернул? Каким образом одновременно оказался в двух местах?

Ханну едва не разбирает смех – это так похоже на Хью. Через два года после окончания медфака он с гордостью предложил покатать ее на новенькой «БМВ». «Правда, красавица?» – спросил он. Хью обожает говорить о картине Дэмиена Херста в своем офисе, носит галстук с эмблемой старой школы, хотя она мало кому известна или интересна, подписывается, сокращено указывая свои ученые звания и титулы под каждым из