Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«Не забывай, что ты сделал для себя, — сказал он. — Ты решил, что выживешь».

«Да, но ты…»

«Не благодари меня», — сказал он, ухмыляясь. «В любом случае, должен признать, я был в нерешительности, пока не нашёл твой телефон и не понял, что ты хранишь

все эти фотографии из Венеции и то, что мой день рождения по-прежнему был твоим паролем.

«Ты нашёл телефон! Мой телефон! Тот, который я положил в карман Луи?»

Иисус!'

«Это долгая история. Карабинеры его упустили. Но по какой-то причине он нам очень пригодился. Конечно, вы можете забрать его обратно».

«И ты через это прошла», — сказала она с нарастающим ужасом.

«Только по профессиональным причинам», — сказал он, и она легонько ударила его по бицепсу. «Потом я понял», — продолжил он после долгой паузы, во время которой он не сводил с неё пристального взгляда, — «что люблю тебя и должен сказать тебе это лично, чего нельзя было сделать, пока тебя держали эти мерзавцы в России. И вот я здесь, делаю именно это. Я люблю тебя, Анастасия».

«Знаю!» — раздраженно сказала она и топнула ботинком по песку. Он ждал. Они молча смотрели на горизонт. «Дело в том, — наконец сказала она, — что я ещё не свыклась с мыслью, что меня не убьют в любой момент. Отсутствие страха — это странно и трудно. Каким-то образом мне придётся снова обрести себя нормального, чёртового. Понимаешь?»

«Я согласен», — сказал он.

«Конечно, знаешь. Ты через это прошла больше, чем я». Она посмотрела вдоль пляжа на ряд деревьев, спускавшихся к серой гальке. «Прошлая ночь была такой…»

«Замечательно», — сказал он.

«Да, это было чудесно, и мы так близки. Что же нам делать? Пожалуйста, скажи мне, чем всё это закончится. Что нам теперь делать? Я имею в виду, мне нужно вернуться к Денису. Ты же это знаешь, правда?»

'Да.'

«И что же нам остается?» — на глаза ее навернулись слезы.

«Тебе нужно время», — сказал он. «У Дениса серьёзные проблемы, и ты ему нужна».

«Не будь таким чертовски благородным».

«Я реалистична, но, по крайней мере, ты никогда не можешь сомневаться в моих чувствах к тебе. Ты замужем, и это важно, и у меня были какие-то отношения с одним человеком в Лондоне, но я говорю серьёзно: я люблю тебя и всегда буду любить».

«Мне всё равно, с кем ты спал. Это не главное».

А как же мы? Как нам жить дальше?

Он покачал головой. «Понятия не имею».

«И у нас так мало общего — только секс и Венеция».

«Нас тоже ранило одной пулей. Это, должно быть, что-то значит».

Она улыбнулась, хотя глаза её всё ещё блестели от слёз. Они обернулись и увидели фигуру, которая махала им рукой от лодочного сарая и направлялась к ним.

«И у нас есть Наджи Тоума», — сказал он. «И Наджи», — согласилась она и поцеловала его в губы. «Спасибо, Самсон».

Портер Генри

Старый враг (Пол Сэмсон №3) 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Берлинский синий

Он дотянул до весны – на три месяца дольше, чем ему дали. И вот он здесь, на полуострове, в раннем утреннем свете, чувствует себя хорошо и в каком-то смысле счастливее, чем когда-либо, хотя, конечно, Роберт Харланд не привык слишком пристально вникать в своё душевное состояние. Он был жив и писал – этого было достаточно. А в километре отсюда, на этом кривом пальце земли, указывающем на север, в Балтийское море, его жена Ульрике была в их хижине, уже укрывшись на своём месте между крыльцом и бревенчатой стеной, укрывшись от ветра. В руках у неё была книга, она куталась в шаль и смотрела на море, иногда разглядывая насекомых, которых ветер гонял по крыльцу и садил рядом с ней на скамейку.

Через мгновение он сядет в походное кресло и, возможно, выкурит одну из трёх сигарет в нагрудном кармане своего старого полевого пальто, не обращая особого внимания на её строгие требования. Ведь предстояло ещё поработать над небольшим наброском маслом перед ним, который, как и другие в серии, был выполнен наспех, смешав накануне вечером основные цвета морского пейзажа. Он поднял взгляд. Облачный континент, висящий над океаном, вот-вот должен был выпустить лучи света, которые отразятся от моря и разольются по брызгам над волнами. С кистью в зубах, с другими кистями и палитрой в руках старый шпион ждал, всматриваясь и всматриваясь, едва дыша.

Ульрика никогда не узнает, что заставило ее открыть глаза в тот момент.

Она погрузилась в ужасную финальность их совместного времени, этих дней одиночества, когда, если Бобби чувствовал себя сильным, он рано уходил, погрузив свои вещи на лёгкую ручную тележку, которой он так радовался, и возвращался только тогда, когда слишком уставал, чтобы продолжать, или когда заканчивал картину. По вечерам они были вместе. Она готовила – не очень много, потому что аппетит у него пропал – а он сидел с бокалом виски, разглядывая дневную картину и пристально вглядываясь через кусты в море. Позже они…

Лежа в постели, заворожённые танцующими тенями от масляной лампы, запах которой наполнял каюту. Иногда они возвращались к событиям тридцатилетней давности в Лейпциге и Берлине, а позже в Таллине – городах, которые стали главами в их жизни, – и к людям, которых они знали и потеряли, и время от времени бормотали друг другу о своей любви. Когда он спал, она не спускала глаз, гадая, что будет делать, когда его не станет; каково это будет без него рядом. Перед тем как заснуть накануне вечером, он пробормотал почти сердито: «Прости, я понятия не имел, что это будет так ужасно для тебя!» И, коснувшись её лба губами, «Ты же знаешь, что никого нет любимее тебя? Ты же знаешь это, правда?»

«Да», — наконец сказала она и, используя свой обычный немецкий ответ,

« Я тоже так люблю тебя», — и она спросила: «Ты счастлив здесь? Тебе больше ничего не хочется делать? Идти домой?»

Она беспокоилась, что он сам себя накручивает, потому что по утрам он был таким вспыльчивым.

«Работу нужно закончить». Ему обещали выставку в конце мая, и он знал, что это его подталкивает. Ему нужны были двадцать четыре хороших холста в дополнение к работам на бумаге, которые уже были оформлены в рамы в галерее в