Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

перспектива продать ресторан и потерять ещё много чего вывела его из этого состояния. «Тебе не нужно беспокоиться обо мне, Питер, хотя я знаю, что ты всегда заботился обо мне. А теперь, если ты не против, я позвоню Мэйси. Ему будет очень тяжело».

Найман, похоже, не понял намёка, поэтому Сэмсон встал. «Ой, я забыл, как грубо с моей стороны». Он снова сел и наклонился вперёд. «Ты никогда не приходишь сюда, если чего-то не хочешь. Что именно?»

«Харланд знал, что он в опасности, и, по сути, скрывался на этом

Уединённый участок земли, где они выследили его и лишили жизни. Мы хотим знать, почему. Ему угрожали? Была ли у него разведывательная информация? Есть доказательства того, что он над чем-то работал. Ты был близок с ним, Самсон, – во многом вы были очень похожи – и нашим людям пришло в голову, что ты знал об опасности, с которой он столкнулся, и, возможно, подозревал об угрозе себе и другим выжившим на мосту. Мы хотим поймать этих людей. Мы не можем позволить им думать, что Британия настолько слаба, что может продолжать убивать наших граждан по своему усмотрению. Мы должны предать их суду.

«Похоже, вам это пока не очень удалось, да и вообще, Харланд был гражданином Эстонии. Он отказался от британского гражданства. Ему не нравилась эта страна, он считал её нелепой и позерской».

Найман огляделся и отпил бренди. Его взгляд остановился на фотографиях новобрачных отца и матери Самсона и на том месте, где он вынул маленькую фотографию в рамке, где он был с Анастасией в Венеции, ту, которую он переслал с телефона, найденного им возле заброшенной дороги в Италии, где её похитили. «Понимаю», — сказал Самсон, уклоняясь от вопроса Наймана о паузе или от его обычных наблюдений о жизни родителей в Бейруте полвека назад. «Ты хочешь использовать меня как наживку».

«Я бы не стал заходить так далеко, но вы тот, за кем они, скорее всего, придут следующим, и мы хотели бы следить за вами и предотвратить эту атаку».

Сэмсон встал и пошёл к двери. «Питер, можешь сказать своим людям , чтобы держались от меня подальше. Я, чёрт возьми, не играю. А теперь, пожалуйста, уходите».

Найман с сожалением поднялся, опрокинул бренди и подошёл к нему. «Тем не менее, мы будем за вами присматривать». Он поискал руку Самсона, но, не найдя её, легонько похлопал его по груди. «Это ничего страшного, правда? Я буду внизу, в ресторане, если захочешь поговорить дальше».

Теперь, когда Наймана не стало, он хотел бы выпить скотча. Он налил себе напиток и откинулся на спинку стула. Убийство Роберта Харланда потрясло его не потому, что на него самого было совершено покушение, что придавало вес теории Наймана, а потому, что Харланд ему нравился, и за две их встречи после Нарвы, одну летом в Эстонии, а другую в Берлине, когда немецкое правительство отмечало тридцатую годовщину падения Берлинской стены – неудачную, по мнению Харланда, – он понял, что жизнь старого шпиона…

В сумме это было нечто героическое и стойкое, что было редкостью в их деле. Он не цеплялся за работу, пока не исполнится его личная миссия или не будет полезно. Ему не нужна была ни СИС, ни его страна. Он обрёл другую жизнь в другой стране, а также глубокую любовь к Ульрике. Он стал художником, вернул себе свободу, жил по своим собственным правилам. Он не был тем, кто много рассказывал о своей внутренней жизни, но во время поездки в Берлин Самсон заметил, как часто он употреблял слово «свобода». Именно за это боролся Харланд – за свою и чужую свободу.

Он поднёс стакан к настольной лампе и посмотрел на свечение жидкости. Громко, на всю комнату, он произнёс: «Тебе, Бобби. Мне очень жаль».

Затем он пододвинул к себе ноутбук и нашёл прямую трансляцию из Комитета Конгресса по иностранным делам в Вашингтоне, округ Колумбия. Шёл второй день слушаний по отношениям Америки с курдами на севере Сирии и, в частности, по обвинениям в том, что курдский миллиардер и муж Анастасии, Денис Хисами, помогал финансировать военные действия против американских войск и их турецких союзников. Хисами был застигнут врасплох внезапным изменением политики США в отношении курдов. Они больше не были союзниками Америки в регионе, и пожертвования Хисами стали предметом возмущения в Белом доме и истеричных атак на веб-сайтах.

Хисами утверждал, что деньги были пожертвованы до того, как администрация отказалась от поддержки курдов, и в любом случае использовались в гуманитарных целях, например, для спасения и реабилитации женщин, попавших в рабство ИГИЛ. Сэмсон наблюдал за этим полчаса накануне и мельком увидел Анастасию, сидящую за спиной Хисами вместе с помощником Хисами, Джимом Талливером, во время перекрёстного допроса агрессивно настроенным конгрессменом с Юга. Она была прекрасна и собрана, как всегда, но напряжение последних лет давало о себе знать, и он подумал, что она слишком похудела, и, возможно, в её глазах померк юмор.

Они не виделись два года. После её возвращения в Штаты они часто общались и переписывались по электронной почте, но затем она, казалось, внезапно потеряла самообладание, что неудивительно, учитывая, что ей пришлось пережить от рук своего мучителя, человека, которого она знала как Кирилла, но который на самом деле был садистом и жестоким русским извергом по имени Никита Буков. Однажды ночью она позвонила Самсону, расстроенная и совершенно не похожая на себя, и сказала, что им лучше какое-то время не разговаривать: ей нужно было привести мысли в порядок; она не могла ни спать, ни сосредоточиться на работе. Она сказала ему, что была травмирована событиями…

Македония, когда её, Самсона и Наджи Тоуму чуть не убили, но это было гораздо хуже. Бывали моменты, когда она совершенно не имела связи с реальным миром, например, когда её держали в контейнере на корабле, а потом в металлическом ящике. Это заточение и этот ужас всегда были с ней. Она не могла избавиться от них.

Этот разговор был невероятно болезненным для Самсона. Они любили друг друга, но он ничего не мог поделать, а у неё не хватало сил выдержать столь частые контакты, находясь в пяти тысячах миль друг от друга. Её муж, теперь избавившийся от преследований со стороны американских властей, обеспечил ей необходимую профессиональную помощь – новое лечение, как она намекнула – и заботился о ней со всей любовью на свете. Она сказала, что это займёт всего