"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

Гурский впустил их на участок.

– Макар, дорогой! Рад тебя видеть. Ох, самые глубокие, самые искренние мои соболезнования прими! Поверь, только болезнь… подагра проклятая помешала мне на похороны прийти. Скорблю всей душой, оплакиваю Савву. Что в полиции говорят?

Гурский еще не знал об аресте Меланьи. И Катя мысленно обрадовалась этому. Хоть какая-то удача.

– У меня к вам вопрос, Вениамин Борисович, – сразу начал Макар без обиняков.

– Всегда к твоим услугам. Я сам хотел с тобой встретиться. Это необходимо в деловом плане, ты понимаешь. Время скорби, но время и делам.

– Да. Хочу спросить вас. Потому что моего отца намеренно отравили…

– Я так и подумал. Сам бы он никогда такого не сделал. Он слишком любил тебя. Сейчас эта тема… отравления… словно в воздухе витает, – юрист Гурский помолчал. – Дожили, называется. Если это еще не дно – то сколько, сколько, скажите, осталось до этого дна?

– Я хочу понять причину, – Макар посмотрел на Катю. – Это мои друзья. Они тоже хотят знать. Так что можете говорить при них все открыто.

– Что я должен сказать, Макар? – осторожно спросил Гурский.

– Вы сами никого не подозреваете? Нет скрытого повода, причины, чтобы кто-то пожелал смерти моему отцу? Одну причину полиция уже выяснила, так что я теперь хочу знать…

– Макар, – Катя сама взяла его за руку. Лишь бы по простоте душевной не брякнул про Меланью сейчас.

– Я не знаю причины, – ответил Гурский.

– Но вы же строите догадки? – спросил Клавдий Мамонтов.

Гурский глянул на него – все-таки кто это такой-то?!

– Макар, дорогой, это непростой вопрос, – он ответил не Мамонтову.

– Как я узнал, отец хотел мне что-то подарить на день рождения. Вы не знаете, что это?

– Нет.

Катя подумала – все впустую. Эта дальняя поездка в Малаховку… все зря…

– Про догадки спросили, – Гурский помолчал. – Знаешь, Макар, Савва был такой человек, который махнул на себя рукой и думал лишь о тебе. Всегда. Он хотел, чтобы ты жил счастливо, независимо от обстоятельств, которые затронули вашу семью. Он говорил мне – санкции такая вещь, ползучая… сегодня я под ними, а завтра… Их ведь и на семью могут распространить, на детей, на то, чем они владеют. Заморозят активы. Кто запретит? Проснешься завтра и – адье. Банк пришлет уведомление. Савва всего этого страшился. Он хотел подстраховаться.

– Как подстраховаться? – спросил Макар.

– Я знаю, что он почти все тебе отдал. Однако частью денег все же распорядился по-другому. Страховка, например, на нее санкции невозможно распространить. И еще… я знаю, что он положил десять миллионов долларов в швейцарский банк на имя близкого ему человека. Не родственника. Это специально. Они все так сейчас делают – разбрасывают средства по разным счетам – на совсем дальних родственников. На седьмую воду на киселе. И на челядь. На имя тех, кто им служит, в ком они уверены. Так вот Савва поступил как все. Он положил деньги на имя человека, которому полностью всецело доверял.

– На Дроздова?

– Этого вышибалу покалеченного? Нет, что ты. Дроздов для таких шкурных дел не подходит. Гордыня у него зашкаливает. Твой отец положил деньги в банк в Швейцарии на имя Ларисы.

– Сусловой? – переспросил Мамонтов.

– Молодой человек, сбавьте тон свой командирский, – Гурский хмыкнул. – Такие дела не принято вообще вслух обсуждать. Конечно, номинально это деньги Саввы. Но юридически по документам владелица всего вклада – Лариса. Без ее согласия и подписи невозможно провести ни одной банковской операции. Ну, Макар, ты понимаешь…

– Псалтырников пригласил вас на его день рождения, – Мамонтов кивнул на Макара. – Это было как-то связано с банковским вкладом?

– Я был болен и не приехал. О чем сейчас очень сожалею. Я думаю, что ситуация двусмысленная, когда такими деньгами владеет все же человек чужой, пусть и доверенное лицо, Савву в конце концов перестала устраивать. И он захотел переложить деньги на вас, Макар. Как и все остальное, что он вам перевел за границу. Он прямо мне об этом, естественно, не сказал, но я старый лис… я чую такие вещи, – Гурский сделал многозначительную паузу. – Необходимо было со стороны Ларисы составить документы и подписать. О том, что она возвращает все до копейки. Однако Савва неожиданно умер.

Они все молчали.

– Я никого не обвиняю, – старый юрист поднял руки. – Нет. Я просто высказываю свое мнение. Савву отравили. Деньги остались в банке. Ты, Макар, так и не получил подарка на день рождения. А Лариса Ильинична… наша Царица Савская теперь весьма обеспеченная женщина.

Они поблагодарили юриста. Макар пообещал, что вскоре позвонит ему. Катя ощущала в душе тревогу и… странное чувство… след, и какой! Это все очень серьезно. Она оглянулась на Мамонтова и Макара, те шли к машине позади нее. Их, однако, сейчас занимало совсем иное – несмотря на всю важность полученных сведений.

– Прокатишь нас назад с ветерком? – спросил Мамонтов и протянул Макару ключи от машины. – Доехали сюда за час десять, довезешь быстрее?

– Хочешь прокатиться с ветерком, приятель? – Макар изучающе посмотрел на него.

– Проветриться не помешало бы. А то у кого-то слишком много денег, и он хвалится этим при даме как последний плебей. А в настоящем деле пока никак себя не проявил.

– Я права дома оставил, – сказал Макар.

– А, ясно. Я так и знал.

– Пиши доверенность на коленке на тачку, – Макар забрал у него ключи от машины. – И завещание.

– Ты бы тоже свое составил. А то мне надоело…

– Что тебе надоело? – спросил Макар точно так же, как до этого его сам Мамонтов.

– Актерство твое.

Макар усмехнулся и галантно распахнул перед Катей заднюю дверь внедорожника. Сам сел за руль. Мамонтов – рядом с ним впереди.

Макар улыбнулся Кате в зеркале. И они покатили. Помчались как ветер!

Где было ГИБДД? Как их не остановила полиция? Для Кати навсегда это осталось загадкой. Пристегнувшись, она молчала как рыба – бесполезно пищать, когда такие разборки пошли, такой выпендреж, кто круче – Макар или Клавдий.

Клавдий или Макар.

Пару раз… когда уж совсем было швах… ей все же хотелось заорать, чтобы они выкатывались из машины оба к чертовой бабке! И пустили за руль ее.

Но сердце… глупый маленький вещун советовал ей безмолвствовать.

Впереди ждали очень серьезные, возможно, страшные дела.

Катя не хотела сейчас об этом думать.

«Решу все потом, когда вернемся…»

Глава 43

«И он промчался пред полками могущ и радостен…»

9 февраля 1861 г. Почти полночь

Пожарный сарай, затем гостиница-трактир Ионы Крауха

При свете фонарей