Четыре мертвых сестры - Наталья Евгеньевна Масальская

– Значит, ножовка? – в задумчивости, словно разговаривая сам с собой, повторил Егор. – А остальные конечности он тоже распиливал?

– Сейчас… – Я разложила на столе заключения по вскрытию трех жертв Иволгина и вместе с придвинувшимся ближе к столу Егором просмотрела их.

– Получается, что все конечности, в том числе голова Яны, были отпилены, только одну ногу он попытался отделить по суставу. Голову полностью отпилил, включая шейные позвонки.

– Получается, так. Но его можно понять. Он не хотел сильно повредить «запчасти», видимо, просто не хватило сноровки.

Егор сгреб со стола бумаги, еще раз перечитал и спросил:

– А где четвертая жертва?

– А ее здесь нет. Я когда к следователю ходила, он обмолвился, что совсем недавно, в начале мая, нашли четвертую и, если верить записям писателя, последнюю жертву подражателя. Поэтому здесь и нет заключения. Папа ее не осматривал.

– То есть все случившееся может быть как-то связано с находкой последней жертвы обряда. Если судить по записям Иволгина, они нашли Аду? Ведь именно ее писатель планировал закопать.

– Точно, в результате наводнения обрушилась часть берега речки Синявки, это в пяти минутах от поселка, и обнажилось захоронение.

– Получается, если бы кости Ады не были найдены, твой отец был бы жив?

– С чего ты так решил?

– Два года ничего не происходило, но вдруг нашлись кости последней жертвы, и тут же началась какая-то чертовщина. Твой отец кого-то видит на улице и бросается догонять. А через неделю его находят мертвым.

– А что, если Далис реально существует? Что, если этому самому подражателю удалось ее оживить? Тогда все сходится. Папа увидел ее на улице, а потом она пришла к нам в квартиру. Это объясняет позу, в которой его нашли, и ужас на лице. Вот послушай, – остановила я возражения Егора и, пропустив некоторые, на мой взгляд, не очень важные слова писателя, перешла непосредственно к тому месту обряда, которое меня лично заинтриговало. Это была часть с оживлением Далис.

Непосредственно перед совершением обряда, для которого выбрал день летнего солнцестояния, я долго гулял в лесочке за околицей, впитывая энергии стихий, которые совсем скоро наполнят приготовленный мной сосуд.

В природе не бывает ничего лишнего. Все рождается, живет, а после смерти питает своей плотью новую жизнь. Поэтому части тел девочек, которые не пригодятся мне для создания Далис, я должен пожертвовать стихиям, наполнившим их своей силой. Для Майи я выбрал стихию воздуха, ее знак – перевернутый треугольник с перечеркнутой вершиной. Лариса – огонь. Ее знак – треугольник. Яна – вода. И знаком ей станет перевернутый треугольник – как зеркальное отражение знака огня. И, наконец, Ада – земля, знак плодородия и новой жизни, – треугольник с перечеркнутой вершиной, как и все остальные, заключенный в прерванный круг. Далис же как альфа и омега всего сущего соединит в себе все четыре стихии и переродится в эфир – пятый сверхэлемент. Ее символом станет знак женского начала. Он же астрономический символ Венеры – богини любви. Бесконечный круг жизни, прерванный четыре раза, сомкнется, воскресив совершенно нового советского человека.

И сам, не будучи светом, я должен буду дать свидетельство о восходе нового солнца. Овеянная ветром, очищенная огнем, омытая в воде, впитавшая силу земли-родительницы, восстанет она из небытия…

– А как она покинула запертую изнутри квартиру? – тут же подпортил мой инсайт Егор, щедро бахнув в бочку меда свою любимую ложку дегтя. Как Далис удалось выйти?

– Я так понимаю, Майю Иволгин отнес к стихии воздуха, а Ларисе осталась стихия огня.

– Да. Он считал, что воздух и огонь относятся к динамическим стихиям. Обе девочки занимались танцами, видимо, поэтому он решил взять их руки и ноги.

– Давай вернемся к опознанию тел. Кроме Майи, всех девочек опознавали по каким-то внешним признакам. Лариса была балериной, ее опознали по характерным изменениям костей стопы, Яну опознали по шраму от ожога, про Аду вообще молчу. Тут, скорее, по остаточным признакам, так как тканей на теле, скорее всего, не осталось. У них что, не было родственников?

– Нет. Никого. Первая жена Иволгина умерла за пять лет до событий. Вторую зарезали уже после смерти супруга. Ни у Веры, ни у Ирины родственников не было. Сам Иволгин ушел из дома еще в юности и отношений с родственниками не поддерживал. Видимо, из-за истории с Лидочкой. Если, конечно, она реально произошла, а не являлась фантазией на почве развития у него менингита.

– Не может быть, чтобы твой отец не проверил эту информацию, – сощурился Егор.

– Ну, я еще не все изучила. Хотела поскорее поделиться информацией с тобой, – начала я оправдываться. – Но уверена, что он попытался все выяснить. Надо только найти соответствующую запись.

– Ладно, – бросил мне Егор, – твоя фантастическая история меня не убедила, но интерес вызвала. Я заберу документы и изучу их поподробнее. – Не дожидаясь моего ответа, он встал из-за стола, собрал документы аккуратной стопкой и, обхватив ее обеими руками, направился к выходу. – Через пару дней позвоню.

Я убрала со стола грязные чашки и направилась в спальню. Нужно выспаться, а завтра в институт. Натуся права, расследование расследованием, а экзамены никто не отменял.

Глава 6

На следующий день с самого утра я отправилась в институт и уладила вопрос с экзаменами. Пришлось немного надавить на жалость, и мне разрешили сдать переходные экзамены осенью. Да, будет сложно, но сейчас меня этот вопрос волновал не очень сильно. Как странно, еще неделю назад я была раздавлена горем, а сейчас горю желанием поскорее распутать это странное, можно даже сказать мистическое, дело. По-хорошему я должна сейчас лежать на диване и, уткнувшись носом в его пыльную спинку, предаваться горю. Все-таки я отвратительная дочь. С другой стороны, я хочу обелить имя папы, чтобы не только в моей, но и в чужой памяти он оставался порядочным и честным человеком. Нужно было хоть как-то скоротать время до звонка Москвина. С Натуськой общаться не хотелось – она снова заведет свою шарманку про институт или Егора. Я понимаю, подруга старается меня отвлечь, но отвлекаться я как раз и не хотела. Поэтому после кафедры прогулялась в парке. Покормила голубей теплой сайкой, съела парочку стаканчиков мороженого и уже ближе к вечеру вернулась домой.

Мне наконец-то разрешили вернуться в нашу с папой квартиру. Радость омрачали воспоминания последней недели, и свободное время до звонка напарника