Четыре мертвых сестры - Наталья Евгеньевна Масальская

С тех пор я находился как во сне под властью моего незримого демона. Он был во всем, к чему я прикасался, о чем думал.

Ложась вечером спать, я видел жуткие вещи: обнаженные девушки с козьими головами плясали вокруг огромного чана с кипящей водой, помешивали его, пока я не начинал ощущать страшный жар. Это я был в том чане, адское пламя охватывало все вокруг. Комната наполнялась жаром преисподней и страшным, лающим хохотом.

Это продолжалось до того времени, пока я не осознал, что это неизбежная деформация, своего рода перерождение для перехода на новый уровень. Я вдруг понял, что все эти годы писал о новых и старых вождях, героях-комсомольцах, доярках и скотниках, чтобы понять единственную мысль – время перемен настало. Бог умер, да здравствует новый бог! Это моя миссия, мое призвание, то, ради чего я родился с этим вечным огнем в груди. И это был совсем не демон, это был новый я, который уже понял и осознал, осмелился и готов. Он вытесняет мои старые привычки, мои привязанности и слабость. Новый я – сродни мессии – должен спасти род человеческий. Создать нового советского человека, как когда-то Бог создал Еву – прародительницу рода, так и я создам новую Еву – плоть от плоти моей.

Не зря мы всей страной поем: «Мы наш, мы новый мир построим…» Новый мир, новый человек, новый бог!

Я всегда чувствовал в себе задатки чего-то большего, чем просто пролетарский писатель. Но то, что я стал трибуном нового класса, делает меня идеальным кандидатом на нового мессию. В моих книгах совершенные люди строят совершенное общество. Не об этом ли писал Филипченко в своих трудах по евгенике? Не об этом ли еще недавно говорил весь прогрессивный мир? Идеальный человек. Ради чего в Швеции принудительно стерилизовали более шестидесяти тысяч граждан? А теория Рюдина? Да, фашисты превратили ее в массовый геноцид, но я понял их ошибки: идеальный человек должен начаться с идеальной матери. С новой Евы. С моей Далис!

После революции труды по евгенике имели большую популярность, но эта наука, по моему мнению, была рождена раньше срока. В итоге блестящие идеи так ни к чему и не привели, разве что попытка создать идеального ребенка, осеменяя женщин спермой вождей, должна была стать началом чего-то великого. Однако этому не суждено было случиться, страна была слишком молода, чтобы осознать силу евгеники. Тогда Союз был полон предрассудков, никому не нужной морали. Мои слова могут показаться жестокими, но, когда стоишь на пороге открытия, не время сомневаться в методах.

Само понятие «сверхчеловек» вывел еще Ницше в своей работе «Так говорил Заратустра». Именно он впервые провозглашает сверхчеловека как цель, которую человечество может поставить перед собой. Существо, которое по своему могуществу должно превзойти современного гомо сапиенс настолько, насколько последний превзошел обезьяну. Так и моя Далис превзойдет всех когда-либо существовавших женщин.

Эта теория настолько незыблема, что в нее начинают верить миллионы, словно зерно идеи, добытое одним гением, попадает в благодатную почву, подготовленную другим. Так через годы тысячи сверхновых людей зашагают по Европе, принося униженным и порабощенным свет освобождения и новой жизни. Именно сверхчеловек сможет задать вектор исторического развития всего человечества.

Каким же было мое удивление и восторг одновременно, когда мне на глаза попались труды Платона. Многие великие обращались к термину «сверхчеловек», но заблуждения их были так же велики, как и их невежество. Его можно объяснить застоем нравов, закостенелостью суждений о возвышенном и земном, о достойных и недостойных. И только наш двадцатый век дал человечеству новый шанс. Новую возможность, не воспользоваться которой было бы преступлением.

Изучив труды основателя первой в СССР кафедры генетики Филипченко, я понял – это знак. Я не имею права бездействовать. «Чем больше некая социальная группа – тем выше шанс, что в ней возникнут люди с необходимыми стране и миру качествами». Идеальным он считал четырех детей, рожденных в семье. Именно такое количество отпрысков дает наибольшие шансы, что каждый из них унаследует как можно больше нужных стране качеств. Так уж вышло, что у меня четыре дочери от разных браков, но это не важно. Я всю свою жизнь искал ее – идеальную женщину. Моя первая жена Вера, брак с которой продлился чуть больше двух лет, была одной из тех тружениц коммунизма, о которых я с таким упоением (сейчас в моих словах прозвучал сарказм) писал последние пятнадцать лет. Я надеялся, что она смирит животное внутри меня. Ее сдержанность и холодность поначалу успокаивали меня. Она родила мне Яну. Девочка унаследовала от матери хрупкое здоровье и умную голову от вашего покорного слуги. Из всех моих детей она самая одаренная. Второй моей супругой стала Ирина – женщина с нежным именем и необузданным нравом. Не этим ли она приворожила меня? Писатель – человек творческий, а что нужно творческой личности, чтобы творить? Конечно, гореть страстями. Для холодной и слабой Веры это было невыполнимо. Я без сожаления бросил ее, хотя она всегда понимала меня. Вера всегда была мне больше другом или соратником, нежели любимой женщиной, и, как верный друг, я думаю, она меня поняла и простила. После ее смерти я забрал Яну к себе, это единственное, чем я мог облегчить девочке горечь расставания с родным человеком. Сейчас ничто не напоминает ей о болезненном периоде ее жизни.

Ирина ворвалась в мою жизнь как ураган. Я всегда был немного стеснительный, потому как вечно пребывал в собственных мыслях, а Ира в первую же ночь осталась в моей постели. Она приручила моего зверя и кормила его с руки. Я вдруг осознал, что могу не прятаться, могу быть самим собой, и это делало меня счастливым. В наших отношениях были и взлеты, и падения, и времена безудержной страсти, и периоды страшных скандалов, которые тем не менее заряжали меня на творчество. Этот союз принес мне еще двух дочерей, если не считать старшую дочь супруги от первого брака. Ада стала мне родной, как и наши двойняшки – Майя и Лариса.

Ложась спать, я часто думал: почему судьба дала мне только дочерей? Не потому ли, что у нее были на меня грандиозные планы? Сейчас, когда я думаю о своих девочках, я все больше убеждаюсь в своей правоте. Новой Еве быть!

Самой близкой мне и самой умной я, конечно же, вижу Яночку. Мою верную помощницу, мою музу. Ей почти восемнадцать, она подарит Далис свою голову.

Майя и Лариса –