Холод в Берлине - Эуджен Овидиу Кирович

Оглядев зал и не обнаружив Белфорда, я уселся на свободный табурет и приготовился ждать. Музыка небольшого джазового оркестра перекрывала громкий гул десятков голосов, и, заказывая напиток, мне пришлось почти кричать, чтобы бармен расслышал слова сквозь общий шум.

Я вновь и вновь обдумывал свою беседу с Бауэром. Беспощадность, с которой лишили жизни юную Амалию Шульц. Тайна ее пропавшей одежды и долгого пути из Фронау в Кройцберг. Загадка адреса, написанного на витрине парикмахерской пьяницей, который, возможно, стал свидетелем убийства или даже сам его совершил. Мое внезапное решение отправиться по адресу, где за несколько минут до меня побывал убийца. Заявление Лизы о том, что она не видела никого в коридоре, полностью противоречащее сказанному мне ранее. Каждая деталь являлась кусочком мозаики, и пока что я не имел ни малейшего представления, как выглядит картинка целиком.

К бару подошел официант, спросил мое имя и пригласил к столику, вероятно зарезервированному Белфордом. Пару мгновений спустя предо мной вырос бритоголовый громила в сером костюме, поздоровался и без приглашения сел напротив.

На вид ему было лет сорок пять, он походил на борца, способного без труда свернуть противнику шею. Крупное лицо с выступающими скулами и немного раскосыми глазами-бусинками напомнило мне Уолтера Грасса, моего неприветливого соседа из детства, один вид которого внушал страх всем в округе. Поговаривали, что он состоял в банде Пулеметчика Келли[10], однако я так и не узнал, правда ли это. В конце концов Грасс просто исчез, и больше о нем не было ни слуху ни духу.

– Как поживаете? – спросил мужчина по-немецки, подмигнув мне. – Надеюсь, у вас все нормально?

Я был уверен, что он обознался.

– Извините, но мы незнакомы. Если я ошибся столиком…

– Я полковник Тюльпанов. Тищенко – один из моих людей.

– Послушайте, я кое-кого жду…

– Знаю, знаю. Белфорд не придет. Вас сюда пригласил я.

– Что?

– Извините, что пришлось прибегнуть к столь низкой уловке, просто уж очень мне хотелось встретиться с вами лично и перекинуться парой слов. Что вы пьете?

– Джин с тоником.

– Швейцария среди напитков. Благоразумный, непритязательный, не дешевый, не дорогой – само воплощение нейтралитета. Но за нейтралитет всегда приходится расплачиваться. Допивайте скорее свой джин с тоником, пришло время шампанского.

– Почему вы пригласили меня именно сюда? – спросил я, стараясь говорить вежливо.

– Во-первых, тут приятно. Вероятно, это лучший клуб в Берлине. Оглянитесь.

– Вы не ответили на вопрос.

– Во-вторых, нет гарантии, что ваши люди не прослушивают вашу квартиру, – продолжал он.

– Мои люди обеспокоены, что ваши люди делают то же самое. Но вероятно, никто из вас об этом и не помышлял. Не такая уж я важная птица.

Полковник казался искренне удивленным.

– Зачем нам вас прослушивать?

– Не знаю. Как не знаю и того, зачем вы упомянули мое имя в своей газете.

– Тищенко счел, что ваши люди замнут ту историю, если не предать ее огласке.

– Замнут? С чего бы?

– Что ж, поэтому-то вы сейчас здесь: найти ответы на такие вопросы.

Официант принес шампанское, открыл бутылку и наполнил наши бокалы.

– Простите, полковник, но я ухожу. Приятного вам вечера.

Я схватил свою сумку и уже собирался встать, когда он сказал:

– Девушка, чье тело вы нашли… Ее звали Амалия Шульц.

– Знаю. Я беседовал с полицией. На данный момент она числится пропавшей без вести.

– Видите мужчину вон там? – Тюльпанов кивнул в сторону одного из столиков, и вновь мне подмигнул. – Его зовут Дюплесси. Подполковник Дюплесси. Амалия Шульц работала в его отделе во французской военной администрации.

Мужчина лет пятидесяти пяти сидел в компании двух девушек в рыжих париках, которые, казалось, изо всех сил старались его развлечь. Не нужно было иметь острый глаз, чтобы заметить его нетрезвое состояние.

– Продолжайте, – кивнул я.

– Что же у нас шампанское пропадает зря? Между прочим, лучшее в этом городе. Вы знали, что во время войны шампанское в Германии продавали дешевле минеральной воды? Представьте себе! Курс обмена между французским франком и немецкой маркой был необычайно выгодным для рейха, поэтому немцы могли импортировать из Франции все, что заблагорассудится, практически бесплатно. После захвата Берлина мы обнаружили припрятанные тут и там десятки тысяч бутылок этого шипучего напитка. Теперь роли поменялись, и французы оптом поставляют в Париж все, до чего могут тут дотянуться.

– Говорят, ваша сторона поступает так же.

– Да, тяжка доля проигравших. Ну же, попробуйте. Никто не пытается накачать вас наркотиками, если вы об этом беспокоитесь.

Я отпил немного, краем глаза поглядывая на столик Дюплесси.

– Так-то лучше, – одобрил Тюльпанов. – Может, перекусим?

– Я не голоден. Как вы узнали имя девушки? Говорили с полицией?

– Мне не пришлось, – ответил тот. – Да и плевать я хотел на эту кучку нацистов. Мы провели собственное расследование, и я сейчас поведаю вам такое, о чем большинство журналистов только мечтают.

– С чего бы?

– Хороший вопрос. Когда мне было шесть, я пришел домой с леденцами, и мама спросила, кто мне их дал. Я ответил, что сосед, и она заставила меня выбросить угощение, сказав: «Прежде чем принимать от кого-то подарки, сначала узнай, чего хотят взамен». Она была права: в этой жизни бесплатный сыр только в мышеловке.

– Так чего же вы хотите взамен?

– Вот чего: возможно, однажды я окажусь в ситуации, когда мне придется напомнить вам о вашем долге.

– Я всего лишь журналист, да притом скромный.

– А вот и нет. Вы – журналист американский. И вдобавок в дружеских отношениях с человеком по имени Роберт Гарднер из Бюро разведки и исследований. Вы знаете, чем там занимаются?

– В общих чертах.

– Что ж, быть может, однажды мне нужно будет увидеться с этим товарищем, и тогда я попрошу вас без лишних вопросов организовать нам тихую встречу в тихом местечке. Договорились?

– Мы с капитаном Гарднером не друзья, поэтому не могу обещать, что он согласится.

– Знаю, но, вероятно, он тоже будет заинтересован в этой встрече. Мне нужен честный человек, а не опытный посредник.

– Хорошо. – Я достал из кармана блокнот с ручкой. – Слушаю вас.

Тюльпанов наполнил свой бокал и поставил бутылку обратно в ведерко со льдом.

– Амалия Шульц и вон тот мерзавец были любовниками. Дюплесси с девятнадцатого года состоит в счастливом браке с Эдит, в девичестве Луввиль, у них трое детей, сын и две дочери. Старший, Анри, погиб в Дюнкерке в сороковом. В пятницу вечером достопочтенный отец семейства пригласил Шульц в ресторан под названием «Аусшпанне» в Веддинге, расположенный во французском секторе. Обычно Дюплесси возит водитель, но в тот вечер он сел за руль сам, вопреки уставу. Странно,