"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

это фигурирует как доказательство его вины в деле. Кроме того, я нашел водителя грузовика, который его в тот четверг из нашего полосатовского леса на буксире вытащил. Он мне все рассказал и Четвергова опознал по фото. И на заправке нашей я побывал и опросил сотрудников. Они тоже Четвергова и его «Лендкрузер» опознали. На таких железных доказательствах он надолго сядет – убийство Гришиной и покушение на убийство вас и Мармеладовой, совершенное особо опасным способом, плюс незаконный оборот взрывчатки. Он тротиловую шашку купил тайно – на горных разработках их ведь применяют. А он же там себе свою ископаемую флору приобретал, артефакты, уголь. Ну и взрывчаткой разжился. Мы у него во время обыска в доме еще и аммиачную селитру нашли. Гектор Игоревич мне сказал, что во время взрыва вас ящики с породой, углем и камнями от взрывной волны защитили в мастерской.

– Арсений, меня Гек защитил. Он меня спас. Закрыл собой, – ответила Катя.

– А он мне теми же словами по телефону о вас – она меня спасла, голову мне закрыла руками своими. А то бы камнем по башке шарахнуло меня, и привет. – Полосатик-Блистанов положил на тарелку надкушенный кусок чизкейка. – Вот вы как, значит, оба с ним друг за друга стояли. Я вам потом одну супервещь открою… Но сначала про Четвергова закончу. Он, конечно, убийца и негодяй, только…

– Что с ним? – тихо спросила Катя. Вспомнила ужасный лик – маску ящера Великого Мясника и как Четвергов снял ее перед ними. И его лицо, искаженное отчаянием, в тот момент…

– Не знаю, от контузии это с ним или от того, что Гектор Игоревич ему двинул… Я, когда примчался в Жаворонки – нам одинцовские сразу позвонили в дежурную часть, – я его нашел на полу со сломанной ногой. Так как был взрыв в доме, одинцовские опера не сразу ему помощь стали оказывать – они саперов ждали, боялись, что у него взрывчатка еще есть на себе. Он лежал и стонал от боли, а они подойти не могли, саперов ждали. Я его сам забрал… ну, я же чокнутый полицейский, новичок… все инструкции нарушаю порой… и повез в больницу. И он ко мне проникся, что ли. – Арсений Блистанов помолчал. – Он потом на допросе мне все рассказал. Не запирался. Про тот четверг, когда он явился к Регине Гришиной, он повествовал долго и подробно мне, словно исповедовался. Как дал яд – сначала порошок, растолченный из брикета в бокале красного вина, что с собой привез. Он в ядах сельскохозяйственных разбирается, он же палеоботаник, знает и растения, и вредителей. Как смотрел на ее мучения, когда ей стало плохо и она свалилась со стула, как влил ей в рот еще раствор яда, добиваясь ее смерти. Как потом уходил через забор, заперев калитку изнутри и забрав посуду. Точно как нам с вами Гектор Игоревич все описал на месте преступления. Вот что значит он профи высокого класса, представить себе может воочию, как все происходило! И прямо в точку. А Четвергов, когда рассказывал… он рыдал. Он был весь в слезах. Шептал, что нет ему покоя, что Регина и его сын Данила приходят к нему во сне каждую ночь и зовут его к себе. И он умолял меня дать ему очную ставку с Мармеладовой…

– Их очная ставка в деле действительно необходима, Арсений, – заметила Катя. – Надо подтвердить факт похищения Мармеладовой ночью из квартиры, когда он привез ее к себе в Жаворонки, одурманив камфарой.

– Она его сама в квартиру впустила. Они же были друзья. А он ей лицо залепил платком с этой дрянью, она сознание потеряла. Он в слезах просил меня дать им очную ставку – он хочет вымолить у своей подруги прощение за то, что сделал и… Вы не поверите, Катя! Он мне сказал – он хочет просить ее, чтобы она как медиум связала его с Региной, и он и у нее бы вымолил прощение за убийство… Он, плача, объявил мне, что никого в жизни так не любил, как ее. А жена его покойная это знала и его третировала, унижала – говорила, что он ничтожество, ноль никчемный, что ничего в жизни сам не добился и существует на ее деньги. То есть на деньги ее брата, которые они вместе и сторожили, как два Кошелька. И не думайте, что он прикидывается, косит под шизика, чтобы от суда отвертеться, нет, он искренен в своих словах. Я сердцем чувствую… пусть я и молодой, и совсем неопытный в уголовных делах и расследовании, но… Я просто все это вижу как обычный человек. Со стороны. А у сына Данилы через медиума Мармеладку он хочет тоже просить прощения за то, что они с матерью – с Региной загубили его жизнь, довели до самоубийства… Он мне все рассказал, и я ему ответил: ладно, я верю вам, что сейчас вы искренне раскаиваетесь в содеянном. Но для чего в тот день вы, убив мать своего сына, женщину, которую вы любили, пошли в ее дом и забрали статуэтку одалиски и маску-фетиш, хотя знали, что это просто вещи, предметы, не обладающие ни силой, ни магией? Он ответил мне, что не хотел, чтобы эти сакральные предметы попали в руки не посвященного человека. Затем я спросил, зачем он разбил фигурку одалиски в лесу.

– И что он вам ответил, Арсений? – спросила Катя.

– Ничего. Он на меня так посмотрел… Странно… Словно сквозь пелену какую-то, что его взор заволокла. А потом начал истерически рыдать. Буквально задохнулся от слез… И я в связи с этим хотел с вами посоветоваться, Катя, предоставлять ли ему свидание – очную ставку с Мармеладовой при таких… не слишком нормальных с точки зрения обычного уголовного дела обстоятельствах?

– А мы с вами и Геком еще раньше пришли к выводу, что дело наше не вписывается в привычные процессуальные рамки расследования, – ответила Катя со вздохом. – Я сама на перепутье – я, как криминальный журналист, как сотрудник пресс-службы, должна наше дело описать для медиа, для страницы Главка в соцсети, для газет подготовить публикации и очерки, шеф от меня уже настоятельно требует, как только руки заживут и печатать смогу на ноутбуке. Но я до сих пор пытаюсь разграничить, о чем я буду упоминать в статьях, о чем умолчу. И в суде, поверьте моему опыту, дело об убийстве Регины Гришиной станут рассматривать через призму бытового конфликта матери и отца из-за гибели сына, выдвинув на первый план мотив мести Четвергова. Что, впрочем, соответствует истине до определенной степени. А Четвертые