"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

С порога от двери она увидела, что Четвергов, лавируя среди ящиков с породой и камнями, спрятался от Гектора за токарным станком, швыряя в него инструментами – ножницами по металлу, молотком, дрелью. Гектор ударом ноги просто опрокинул станок на пол, расчищая путь.

Четвергов вдруг наклонился к ящику, выдернул из него что-то… Катя в первую минуту даже не поняла, что он держит в руках – какой-то брикет с прикрепленным шнуром…

Четвергов выхватил из кармана зажигалку, которой запаливал горелку для дымоокуривателя, и поджег шнур.

Гектор в это мгновение находился почти рядом с ним, занося кулак для удара… Брикет с подожженным шнуром просвистел в воздухе, словно камень, пущенный из пращи, шлепнулся на пол в углу недалеко от Кати – среди ящиков с породой и…

Гектор моментально развернулся – он прыгнул назад к Кате.

– На пол! – крикнул он. – Тротиловая шашка! На пол! Быстро!

Он сшиб Катю, они упали на пол, он накрыл ее собой, своим телом сверху.

– Руки! Руки под меня спрячь! – прошептал он, прижимая ее к полу, закрывая собой как щитом.

Но Катя не послушалась – обнимая его крепко, она руками закрыла ему голову и…

Грохнул взрыв!

Доски от ящиков, камни, осколки породы, гвозди, скобы взрывом взметнуло к потолку. В мастерской и в зале вылетели стекла в окнах.

Лежащих на полу Гектора и Катю засыпало осколками породы и всей этой страшной мешаниной взрыва.

Катю оглушило, но… даже в мгновенном беспамятстве она ощутила острую боль…

И почти сразу очнулась.

Гектор лежал на ней, закрывая ее собой, а она закрывала его голову, прижимая к себе, и горячая кровь из их ран текла… струилась ручьем…

Доски, щепки, известка, камни… папоротники юры… хвощи мезозоя… чешуя динозавров… кожа ящериц… пыль, пыль… дым… дым…

От боли в руках Катя застонала, и он… Гектор, тоже оглушенный взрывом, посеченный осколками, окровавленный, он… сразу очнулся, пошевелился… перевернулся на бок… Потом с трудом поднялся…

Самого Четвергова взрывом отбросило за порог мастерской. Но он практически не пострадал – его не задело. Гектор, приблизившись, рывком сдернул его с пола и ударил кулаком в лицо, посылая в долгий нокаут.

В ночи во всем поселке Жаворонки слышались трели сигнализаций – домашних и автомобильных, сработавших от взрыва. Винный погреб заливали струи воды, льющейся с потолка – запоздало среагировала на дым противопожарная система, видимо, застопоренная самим хозяином-убийцей.

Гектор без всякой жалости ударил ногой по голени поверженного Четвергова, ломая ему кость, обездвиживая его, лишая возможности не то что убежать – уползти.

А затем он бросился к Кате, лежавшей на полу – у нее сил хватило лишь на то, чтобы на бок повернуться. Из раны на ее плече хлестала кровь. Кисти обеих рук тоже в крови.

– Катенька… сейчас… я сейчас… ничего… все под контролем. – Гектор оторвал от низа ее хлопковых брюк широкую полосу ткани, скрутил жгут и быстро могучим движением затянул его над раной так плотно, что Катя вскрикнула.

– Тихо… тихонько… Катеныш, потерпи… надо кровотечение остановить сразу. – Он рванул на себе из-под пояса свои эластичные бинты, оторвал и замотал ими Катино плечо. И обе кисти.

Поднял ее на руки и бегом, хотя его самого шатало, бросился из дома через участок к воротам, вышиб электронный замок ворот ударом ноги. Крикнул на бегу Мармеладовой, перегнувшейся через перила веранды:

– Давай за нами к машине! Давай сама, шевелись! Отвезу в больницу!

Но Мармеладова не последовала за ними, ее рвало.

На дачной дороге слышалась полицейская сирена – все ближе, ближе… Местная одинцовская полиция мчалась на звук взрыва в поселке, а следом за ней, воя сиреной, – пожарные и «Скорая помощь», вызванные соседями Четвергова.

Гектор с Катей на руках добежал до своей машины – сто раз пожалел, что оставил ее так далеко. Он устроил теряющую сознание от кровопотери Катю на сиденье, сел за руль, дал газ.

– Катенька… Катеныш мой. Сейчас приедем в больницу… здесь рядом хорошая есть… госпиталь частный… Все будет хорошо, обещаю… клянусь!

Катя с усилием открыла глаза – она словно уплывала куда-то… Но видела его – Гека, Гектора ясно… так же, как и в своем детстве, в снах – у стен Трои. Только они сейчас словно поменялись местами… Кто кого защитил? Спас? Уберег?

На Гектора самого было страшно смотреть – окровавленный, обнаженный, покрытый ссадинами, ранами, закопченный от сажи и весь в пыли…

– Гек…

– Что? – Он и на дорогу не смотрел, хотя они мчались на бешеной скорости, он ловил ее взгляд.

– Вы сами… вы в крови весь… ранило вас…

– Ничего… посекло просто. Сейчас мы приедем… Кровь мы нашу смешали друг с другом… Катенька… Нет связи крепче, чем эта…

У частной клиники недалеко от Юдина Гектор, отчаянно сигналя, не стал даже дожидаться, когда сонная охрана откроет шлагбаум – «Гелендваген» снес ворота.

К ним бежали охранники, дежурные медсестры, врач.

Но ничего этого потерявшая сознание Катя уже не видела и не слышала.

Она видела образ из своего детского сна.

Они с Гектором Троянским на колеснице, запряженной вороными конями. Колесница несется вдоль древних крепостных стен, выдержавших и осаду, и штурм, вдоль берега синего моря, вдоль кромки прибоя, а затем отрывается от земли. И мчится… летит… парит среди облаков…

Глава 41. Портрет без воронов

«Дева спала, на бессмертных похожая ростом и видом,

Милая…

Подобных тебе никого не видал я средь жен…»[46]

Перебирая в памяти события тех дней, Катя думала о единстве гармонии и хаоса, существующих словно в одном измерении, совместно – чередуясь, меняясь местами, борясь, переплетаясь, сплавляясь воедино…

Его сообщение в их тайный чат пришло только следующей ночью, когда Гектора перевели из операционной в палату после срочной хирургии под общим наркозом. Очнувшись, он сразу написал ей: «Милая… Подобных тебе никогда не видал я…»

Катя рыдала в своей постели дома над текстом – да, да, события и факты имеют странную обыкновенность меняться местами в одночасье, и то, что казалось почти смертельным, становится рядовым, а то, на что вроде мы не обращали внимания сначала в горячке, выходит на первый план, требуя безотлагательной помощи.

Но Гектор… он поражал ее… От него захватывало дух… Когда теперь она думала о нем, о том, что он сделал ради нее и чего это ему стоило на самом-то деле – а она и не поняла там, в машине, когда он вез ее, когда нес на руках, – в сердце ее бушевала буря чувств и слезы…

«Кровь заструилась… боя герой не прервал шлемоблещущий пламенный Гектор…»[47]

Но даже строки «Илиады», которые