"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

она шептала ему в ответ в голосовом сообщении чата в ночи (не могла писать из-за забинтованных распухших кистей), были не способны передать то, что она чувствовала к нему сейчас… Ее душа была полна им, как и его душа ею.

– Пришли в себя? Чудесно. А я вас уже зашил под местной анестезией – сто лет проживете, – сообщил ей бодро хирург-травматолог, когда она сама очнулась в больнице, куда привез ее Гектор. – Вы ничего и не почувствовали, обморок – порой это очень даже хорошо.

– А что со мной? – Катя скосила глаза, отмечая, что она в одном бюстгальтере и трусиках лежит на кушетке, уже даже не в операционной. И плечо ее, и кисти рук забинтованы.

– Осколочная травма мягких тканей плеча, даже кость не сломана – так, чиркнул осколочек по кости, отсюда и шок ваш болевой. Ну и крови потеряли вы. – Врач писал что-то в своем электронном планшете.

– А руки? – Катя подняла к лицу забинтованные кисти.

– Сплошные раны и ссадины. Вам крупно повезло, могли вообще пальцев лишиться. Я вам все обработал и забинтовал. А с плечом еще приедете к нам на осмотр. Сейчас же можете отправляться домой. Вам машина наша от клиники заказана – отвезет вас.

– А где мой спутник? – Катя с усилием поднялась и села на кушетке. Голова ее кружилась. Слабость сильная. Однако никакой боли в плече она не ощущала из-за анестезии. Руки, правда, в бинтах болели, горели.

– Он уже в травматологии, в хирургии.

– В хирургии? – У Кати потемнело в глазах. – А что с ним?!

– Он до себя нам дотронуться не давал все время, пока мы вам оказывали помощь. Мы ему говорили – необходим срочный осмотр с таким кровотечением – осколочные ранения ведь не шутка! Он ждал, пока мы с вами разберемся. И лишь когда я сказал ему, что с вами все в порядке, что никакой опасности для здоровья нет и вы можете ехать домой с такой травмой, он дал себя нам обследовать. У него кроме множественных неопасных для жизни ранений спины пятисантиметровый осколок металлический застрял между двумя ребрами. Он с раной, как я понимаю, вас сюда вез, машиной управлял с такой адской болью. Осколок движется внутри от любых мышечных усилий. Вовремя спохватились мы – а то бы осколок до легкого добрался, а это чревато очень серьезными последствиями. Ваш спутник сейчас на операции. Ему дали общий наркоз, учитывая его прежние травмы.

Катя сидела на кушетке, оглушенная известием… Гек…

Всплыло в памяти последнее, что она помнила перед обмороком – как он нес ее к машине, как вез, как смотрел на нее…

Домой в Москву из Юдина ее на рассвете доставила «Скорая» клиники – ее оплатил Гектор, как и все прочие медицинские услуги.

Дома – лихорадочное ожидание… слабость… страх за него… надежда… полузабытье в ночи – не сон, не бодрствование…

И – его сообщение. Долгожданная весть.

– Гек, как вы?!

– Замечательно. Все путем у меня. Как вы, Катенька? Больно?

– Нет! Ерунда. У меня же ничего серьезного. Ну, шрам на плече останется… Гек, это вы… это у вас… Осколок они удалили?!

– Вырезали. Заживет все. Я через пять дней выпишусь. Завтра сиделка сюда отца привезет – помните, я говорил, ему операция катаракты нужна? Ну, пока я здесь валяюсь на койке больничной, ему и сделают заодно – я за ним пригляжу, ухаживать буду, его в мою палату положат.

– Гек, вы всегда о других заботитесь, не о себе!

– Я хотел о вас заботиться здесь, Катя. Но какое счастье, что вы дома. Что все обошлось.

Они слали друг другу голосовые сообщения. Их голоса выражали бурю эмоций. А затем он написал ей снова словами из «Одиссеи»:

«Он, пробудившись, увидел… то есть услышал прекрасную деву…

Сидел он книзу глаза опустив, дожидаясь, услышит ли слово…»

И Катя вновь ответила голосовым сообщением – их «Одиссей», продолжением их «Илиады»:

«Он сел весь красотою светясь…

В изумлении дева глядела…

На него…»

Гек!

– Что? «Восхитился Гектор услышанной речью». – Он тоже ответил голосовым сообщением и строкой из «Илиады». Голос его – хриплый после операции, анестезии, но отнюдь не слабый, исполненный такой силы. – Катенька, а сейчас видеозвонок можно мне?

Катя забинтованной рукой сама попыталась позвонить в чате, но пальцы не гнулись из-за бинтов, и, конечно, он опередил ее. Он возник на экране мобильного. Они глядели друг на друга.

«Пора наконец нам обоим радостью сердце наполнить –

Мы бед претерпели так много…»

Он шепнул ей, словно они были рядом – да они и были рядом, несмотря на разделявшее их расстояние и ночь…

Той ночью ей снова приснился сон про Трою. Но уже не из детства. А новый. И не привиделось битв у крепостных стен, боя у кораблей, шлемов, копий, щитов, колесниц. Все пока еще было немного смутно и почти сказочно в новом сне. Но какое же сладкое трепетное чувство, когда пальцы запутываются в его темных волосах, лаская… А губы скользят по его коже, целуют, врачуя каждую его рану, каждый ожог и шрам…

Однако реальный мир скоро ворвался в ее сны извне, приняв облик Полосатика-Блистанова, заявившегося к Кате, все еще находившейся на больничном, прямо домой – как снег на голову и с новостями.

– Так, здесь сумки с продуктами. Гектор Игоревич мне велел, пока он сам в клинике, вам все домой доставить. Ягоды и фрукты, а здесь вкусного всего много. И домашняя еда. И торт он вам прислал. А какой торт? Чизкейк? Шоколадный? А чаем меня с тортом угостите? А то я есть хочу – с работы прямо к вам! Из Полосатова!

– Конечно, Сеня, давайте чай пить. Только вы сами хозяйничайте. У меня еще не зажило. – Катя продемонстрировала ему свои иссеченные ссадинами руки – уже без повязок. Удивительно, но именно ссадины заживали медленно, а вот осколочная рана на плече почти не доставляла ей беспокойства, она даже обезболивающее, прописанное ей в клинике, не пила.

Полосатик-Блистанов включил чайник, кофемашину, полез в Катин холодильник, открыл коробку с тортом. И вот они уже чаевничали. И он взахлеб рассказывал ей о деле.

– Четвергов сейчас в тюремной больнице. Я его допросил, и следователь тоже. Но его показания не особо нужны сейчас. У нас полная запись есть всего, что с вами происходило в его доме – что он вытворял и что говорил. Когда он камеру включил в винном погребе, она автоматически все записала, и ваши переговоры тоже. И его признания. Он, видимо, позже хотел стереть, когда с вами покончит. Да не смог уже. Я все файлы записи вытащил и скопировал, и теперь