Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

Она кладёт его в сумку.

– Спасибо, Рэд. Мы вместе прошли немало миль, да?

– И ещё предстоит много, надеюсь, – говорит он. – Не хочешь сказать, зачем тебе это?

Она качает головой. Именно этого он и ожидал.

4

17:55.

Толпа на противоположной от отеля стороне улицы значительно выросла. Всё ещё много демонстрантов как за, так и против Кейт, но большинство людей, растянувшихся вдоль блока, – фанаты Сестры Бесси, надеющиеся увидеть её хотя бы мельком... и, конечно, сделать важное фото. На круговом развороте припаркован синий Тандерберд, рядом с которым стоит менеджер отеля. Мистер Эстевес поглаживает машину с таким видом, будто это его ребёнок. Позади припаркован красный Субару, который Холли узнаёт. Она также узнаёт мужчину, прислонившегося к водительской двери.

Её друг-бармен замечает её и машет рукой:

– Холли! Ты видела Джерома?

– Видела, – отвечает она, не добавляя, что следила, чтобы Джером её не заметил. – Мы сопровождаем звезду на игру. Ну... Джером это делает. А я просто следую за ним.

– Ладно, неважно, это он? Гибсон – тот, кого ты ищешь? – И прежде чем она успевает ответить: – Я знаю, что это он. Я бы отправил его фото Кэти 2-Тон, чтобы она подтвердила, но у меня нет её номера.

– Это он.

– Ты сообщила в полицию?

– Нет. И не хочу, чтобы ты сообщал, но держи телефон при себе. Если до... скажем, девяти вечера, от меня не будет вестей, звони в полицию и проси Изабель Джейнс или Тома Атту. Скажи им, что Триг – это Дональд Гибсон из Минго. Напомни, что он был присяжным по делу Даффри. Если не сможешь дозвониться до них из-за игры, звони Ральфу Ганцингеру из Госдепартамента полиции. Понял?

– Звучит серьёзно, Холли. Ты же не попадёшь в беду? Что-то вроде джекпота?

«Помоги мне, Джон, – думает Холли. Затем:  – Моя ответственность, моя ответственность».

– Просто держи телефон включённым. Жди моего звонка.

– Буду, – отвечает он, но он не станет. Джону Акерли вскоре предстоят свои проблемы.

Он кивает в сторону Тандерберда.

– Мэр собиралась прийти, но передумала. Наверное, решила, что идти на софтбол в то время, когда на свободе серийный убийца, – плохая идея перед выборами.

«Что игра вообще проводится, пока серийный убийца на свободе – это безумие», – думает Холли, но не произносит вслух. Она лишь говорит:

– Береги себя, Джон, – и отправляется в Дингли-парк, присоединяясь к толпам людей, идущих туда.

5

18:00.

– Кто ты? – кричит Триг мёртвому и пинает его в живот.

Конечно, он знает, кто это, знает очень хорошо, и не только благодаря Бакайскому Брэндону; у всего персонала Минго есть фото этого ублюдка. Другие копии фото развешаны за кулисами, в билетных кассах, лифтах для сотрудников и публики, а также на досках объявлений в мужских и женских туалетах. Это сталкер женщины по имени Маккей. Тот, кто пытался стать сталкером.

Но он всё равно спрашивает снова:

– Кто ты, чёрт возьми?

В голове у него застревает мелодия группы The Who – тема сериала «Место преступления». По-настоящему он хочет сказать – где-то в глубине души понимает это: «Кто ты такой, чтобы мешать мне закончить своё дело?»

Он привязал Маккей к одной из стоек трибуны рядом с двумя другими женщинами, затем сунул пистолет Стюарта во внутренний карман своего пиджака. Потом снова пинает тело и снова спрашивает, кто он такой.

– Не будь дураком. Ты знаешь, кто он, Триггер.

Папа стоит в дверном проёме, в своей любимой футболке с номером 19 и надписью «Бакай Булетс».

– Заткнись, папа. Заткнись. – отвечает Триг.

– Ты никогда бы не осмелился такое сказать, пока я был жив.

– Ну, теперь мне не о чём беспокоиться, да? Ты заслужил этот сердечный приступ. Хотел бы я сделать это после того, как у тебя он случился.

Он сильно пинает тело Кристофера Стюарта, настолько, что оно слегка отрывается от пыльного пола вестибюля.

– Вот так. Вот так.

Призрак в дверях смеётся:

– Ты никчёмный трус. Полное ничтожество – вот кто ты.

– УБИЙЦА МАТЕРИ! – вопит Триг. – ТЫ УБИЙЦА МАТЕРИ! ПРИЗНАЙСЯ, ПРИЗНАЙСЯ!

Раньше, до Анонимных Алкоголиков, в нём был маленький трезвый кусочек – крошечное зерно здравомыслия, которое сохранялось, сколько бы он ни выпил. В тот раз, когда коп остановил его всего в трёх кварталах от дома, он знал, что надо быть вежливым. Вежливым и связным. Сдержанным. Без криков и бормотания. Пока разум бешено метался, боясь, что арест за вождение в пьяном виде поставит крест на работе в Минго – работе, которая в основном заключалась в связях с общественностью и обслуживании знаменитостей – этот кусочек трезвости держал его учтивым и разумным, и коп отпустил его с предупреждением.

Тем не менее, он понимал, что с каждым таким случаем, с открытой бутылкой водки рядом, этот крошечный осколок здравого смысла – трезвости – уменьшался. Погружение в хаос было близко, и поэтому он обратился за помощью в Программу.

Сейчас было что-то похожее, но хуже. С каждым убийством он становился смелее и менее разумным. Сейчас он пинает труп и разговаривает с мёртвым отцом.

Видит его. С ума сойти.

С другой стороны, ну и что? У него есть час до того, как появится чёрная певица – если она вообще сможет прийти – а этот идиот, этот «заменитель» адвоката Даффри, реально пытался его убить! Только промахнулся!

– КТО ТЫ? – кричит он, и кричать – это хорошо. Это здорово.

Он снова пинает тело.

– Прекрати, ты, маленький идиот. – Призрак в дверном проёме теперь жует попкорн.

– Заткнись, папа. Я тебя не боюсь.

Он оставляет тело и начинает срывать старые плакаты со стен. Хоккеистов, за которых он и его папа болели. Он хватает их и мнет, крича при этом:

– Бобби Симой, пошёл ты! Евженек Беран, чешский чудо-мальчик, пошёл ты! Чарли Моултон, пошёл ты!

Кусок бумаги в руках. Хоккеисты из его детства, полного страха. Хоккеисты, которых уже давно нет, как