Врата тайны - Ахмет Умит

Пока я старалась прогнать этот образ из головы, медовый свет солнца просочился в ресторан сквозь щели между занавесками, пробрался на белое теннуре нарисованного дервиша, отразился от закрывавшего рисунок стекла и ударил прямо мне в глаза. И я утонула в белом сиянии.

9

Невозможно даже описать, что делает его таким ценным

Черный «мерседес» Меннана остановился в одном из старых кварталов перед большими, немного приоткрытыми воротами, от которых в обе стороны улицы тянулась глухая бежевая стена. Я сперва не поняла, почему машина встала.

– Что случилось? Опять что-то с колесом?

Меннан поставил автомобиль на ручной тормоз и ответил:

– Нет, мисс Карен. Разве колесо может каждый день лопаться? Мы приехали, это офис «Икониум туризма».

Я удивилась. Мне никогда не приходило в голову, что кто-то из наших клиентов может работать в таком здании. Через раскрытую створку ворот был виден сад, а за ним двухэтажное здание, сложенное из такого же кирпича, как и стена.

Я показала рукой вперед:

– Это аутентичная постройка?

– Да, – Меннан повернул ко мне голову. – Они покупают старые дома в Конье, ремонтируют и переделывают в апарт-отели. К нам много приезжает туристов, им нравится останавливаться в таких зданиях. Говорят, что лучше чувствуется дух города.

Да, это была международная тенденция. О ней постоянно твердила Маргарет, жена Саймона. Она говорила, что все больше людей предпочитают вместо комфортных отелей настоящие дома, в которых живут обычные люди. Так приезжие якобы лучше понимают атмосферу места. Впрочем, я сомневаюсь, что кому-то из туристов захотелось бы пожить в домике из шифера где-нибудь в фавелах Южной Америки. Но многие разделяли мнение Маргарет. Вероятно, так же считали и владельцы «Икониум туризма».

– Интересные же у нас клиенты, – пробормотала я, – образованные и со вкусом.

По Меннану было видно, что он очень хочет задать вопрос. Что я имела в виду? Хвалила ли я клиентов или, наоборот, хотела предупредить, что они могут оказаться опасными людьми и нам следует быть начеку? Не дождавшись от меня никакого пояснения, он закрыл тему: «Да, интересные люди».

Очевидно, он решил перестать вести себя со мной открыто. Неприятное последствие… Если уж он при всем своем невинном виде и проделывает что-то у меня за спиной, то лучше хотя бы представлять себе его настоящие чувства. Я открыла дверь и вышла из машины. На улице было так тепло, как редко когда бывает в Лондоне. Хотя формально все еще и была весна, солнце уже пригревало совершенно по-летнему. Мне было радостно, что после долгой северной зимы я вдруг оказалась в южном лете. Разведя руки в стороны, я потянулась.

Ко мне подошел Меннан. Застегивая пуговицы на пальто, он, как всегда вежливо, протянул ко мне руку:

– Давайте я понесу ноутбук.

Я выдавила из себя улыбку:

– Благодарю, он не очень тяжелый, я справлюсь сама.

Он уже не упорствовал так, как в самом начале нашего знакомства. Мы направились к деревянным воротам. Справа от них на кирпичной стене висела деревянная табличка, на которой было вырезано «Икониум туризм». Резьба была сделана настолько мастерски, а дерево подобрано так удачно, что создавалось впечатление, что эта табличка висит здесь с самой постройки дома. К двери вела дорожка, вымощенная маленькими желтыми и коричневыми камушками. Чуть дальше на ней была выложена мозаика. Мне пришлось нагнуться, чтобы разобрать изображение. Честно сказать, сначала это выглядело как гигантская ромашка. Я прищурила глаза: нет, это была голова. Голова с кудрявыми волосами. Погодите, да это же не волосы, это змеи!

– Горгона Медуза… Голова Медузы… – Тут я обернулась к Меннану, который, очевидно, не понимал, что я рассматриваю. – Как горгона Медуза связана с «Икониумом»?

Он громко сглотнул. Бедняга… Наверное, надоела я ему уже со своими вопросами. Меннан, как и я, нагнулся над мозаикой, внимательно осмотрел все вокруг в поисках какого-нибудь пояснения, но потом сдался и с улыбкой сказал:

– Я не знаю, мисс Карен. Возможно, что-то связанное с историей Коньи [10]. Зия-бей очень этим интересуется. Спросим у него попозже.

– Нет, спасибо. Это не так важно, я просто поинтересовалась.

Мы прошли чуть дальше, к порогу, но там мое внимание привлек деревянный наличник с надписью на арабском, выведенной черной краской. Я не знала, что именно там написано, но мне очень понравилась красота исполнения: как, изгибаясь, закругляются прямые линии, как располагаются на вертикальной прямой завитки, перемежающиеся эллипсовидными окружностями, как справа налево вьется вязь. Эти непонятные буковки, значки, лигатуры принадлежали невероятно далекой от меня культуре…

Отец был хорошим каллиграфом, он часто писал по-арабски. Для этого он брал специальные чернила и калем, вырезанный из тростника. Мне было непонятно, что он там выписывал, но однажды он написал мое имя: «Карен Кимья [11]: райский плод, данный нам Богом». Все буквы сливались в один красивый и непонятный рисунок. Отец постарался разъяснить, показал, где начинается и заканчивается каждое слово, объяснил значение каждого значка. Я ничего из этого не запомнила, но разговор, который тогда между нами произошел, почему-то сохранился в глубине моей памяти.

«Папа, а что такое райский плод?» – спросила я его. Он улыбнулся: «Он настолько красив, что невозможно описать ни его цвет, ни его вкус, ни запах, ни форму. Невозможно даже описать, что делает его таким ценным». Я игриво возразила: «Почему же нельзя? Вот же я, перед тобой». Отец улыбнулся, обнял меня и зарылся носом мне в волосы: «Да, прекрасный запах действительно чувствуется. Но, доченька, ты – это не только прекрасный запах, красивое личико и звонкий голос. Ты больше этого». В тот момент он был настолько растроган, что я не рискнула спросить, чем именно я больше. Казалось, стоит ему продолжить говорить, как он расплачется.

– Мисс Карен, аккуратней!

Меннан немножко запоздал – я уже умудрилась зацепить носком за деревянный порожек и еле-еле удержалась на ногах, ухватившись левой рукой за створку ворот. В другую мою руку вцепился Меннан, за что я бросила на него исполненный благодарности взгляд.

– Спасибо вам большое, я в порядке, – проговорила я и показала ему на надписи на наличнике: – Засмотрелась просто.

Лицо его внезапно просияло, и он, хотя я его об этом даже не просила, прочитал написанное вслух, а потом добавил: «И восток, и запад, и вся земля – все принадлежит Аллаху» [12]. В переводе с арабского это звучит так.

Но меня больше заинтересовал не текст, а тот факт, что