Врата тайны - Ахмет Умит

– А вы, значит, арабским владеете?

– Немного. Нас учили этому в лицее имамов-хатибов[13], но потом без практики мы все позабыли, конечно.

Ого, так он, значит, из духовного сословия решил переметнуться в купеческое. Однако же…

– А почему вы так и не стали имамом?

– Вообще, отправить меня в лицей хотел мой покойный отец. Он умер, когда я как раз был в выпускном классе. И из-за этого мне пришлось уйти с учебы и начать работать.

Я решила не упустить шанса, чтобы понять, что за человек Меннан на самом деле.

– А вам нравится работа в сфере страхования?

– Да, спокойная работа. В Конье, правда, люди пока еще не понимают, насколько важна страховка, но, иншалла [14], однажды поймут.

– Да вы оптимист!

– Есть такое. Будь у нас здесь пять таких клиентов, как «Икониум туризм», дела бы у нашей фирмы шли б только в гору.

Тоном ответственного начальника я слегка сыронизировала:

– Для этого надо много работать.

В его зеленых глазах тоже проскочила шутливая искорка:

– Делаем все возможное, мисс Карен. Ради нашего конкретного отделения и всей фирмы.

Я ничего ему не ответила и наконец-то прошла в ворота. И, сделав всего один шаг внутрь, остолбенела. Здание из саманного кирпича, перед ним – тюльпаны, гиацинты, розы, высокие тополя, посреди двора – выложенный плиткой бассейн, и тот самый запах герани.

– Я это видела… – в голосе моем был слышен страх, – вот это все…

– Вы здесь когда-то уже были? – перебил Меннан. – Ну тогда, давно. Вы вчера рассказывали…

Я отрицательно помотала головой.

– Нет, я видела это место вчера во сне… – я испугалась собственных слов. – Но это невозможно! Я совершенно уверена, что никогда здесь не бывала.

Меннан выглядел растерянным.

– Может быть, вы все-таки где-то уже видели такой двор?

Я перевела взгляд на тополя. Сейчас здесь не было ни мужчины из сна, ни странного голоса, вообще никого не было.

– Нет, – пробормотала я. – Где я могла это все видеть раньше?

– В каком-нибудь журнале.

– Нет, не было никакого журнала. Происходит что-то крайне странное.

Он не понял, о чем речь:

– Простите, а что странное?

– Я сама не понимаю. Просто что-то странное, – мой голос почти сорвался на крик. – С тех пор как я сюда приехала, с каждым часом все страннее и страннее.

Меннан от удивления широко раскрыл глаза, а я стала ему объяснять:

– Вы помните, мужчина, который подарил мне кольцо вчера… Так вот, вчера я видела его ночью из окна отеля.

– Место, где вчера у нас лопнуло колесо, не очень далеко от отеля. Он мог просто проходить мимо.

– Нет, он не проходил мимо. Он стоял рядом с шадырваном и смотрел прямо на мой номер.

– Ну что вы, мисс Карен, – Меннан слегка улыбнулся, – от площади перед мечетью совершенно невозможно увидеть вашу комнату.

Но я уже его не слушала, меня уже прорвало, и я шаг за шагом рассказывала о событиях прошлой ночи. Пусть это будет Меннан, но мне нужен был кто-то, кому я бы могла рассказать все, что вчера произошло.

– Я вышла на балкон. Вчера ночью… Не знаю, сколько было точно времени, но очень поздно. И увидела его. Мы даже встретились взглядом. Этот чернобородый мужчина смотрел прямо на мой балкон, прямо на меня. Он словно знал, что я выйду наружу. Он, скорее всего, следил за мной прямо от того места, где у нас лопнула шина… Вам все это может показаться чушью, но это случилось в самом деле…

Я уже собиралась рассказать Меннану, что незнакомец назвал меня моим турецким именем, но заметила на его губах ироничную улыбку. Что же я делаю? Меня ведь так назовут сумасшедшей! Я со всей ясностью поняла, к каким результатам могут привести мои откровения. Если меня посчитают сумасшедшей, то и мой отчет не станут принимать во внимание. А в итоге, какие бы доказательства против «Икониум туризма» я ни нашла, им никто не придаст значения. Тут меня осенило. Да это же, скорее всего, куски умело срежиссированного спектакля! Вечером в суп явно что-то добавили, я же не видела, как его готовили. А все, что происходило дальше, – галлюцинация, продолжившаяся после в моем сне… Отель, кстати, тоже бронировал Меннан. А если «Икониум» переманил его на свою сторону, то и план они составляли вместе. Бородач тоже играл свою роль. Разве это невозможно? Ведь была же в прошлом году история с похищением в Афинах немецкого эксперта! А есть ли вообще разница между Турцией и Грецией? Да что там Турция, в самом Лондоне множество аферистов работает в сфере страхования. Я снова взглянула на своего коллегу. Кто знает, что прячется за этой маской агнца? Три миллиона фунтов – это очень большие деньги. Его вполне могли переманить на свою сторону. Под моим подозрительным взглядом с его лица слетела ироническая ухмылка, и он снова натянул на себя личину милейшего страхового агента.

– Это вполне может быть совпадением. Ваш бородач, наверное, попрошайка. Попрошаек часто можно встретить рядом с мечетью. Люди под взором Аллаха подают гораздо больше денег. А когда вы вышли на балкон…

Лучше всего сейчас было притвориться, что я поверила в его теорию.

– Не знаю, – я перестала настаивать, – может быть, вы правы. И не может быть, а, скорее всего, вы правы. Как-никак вы местный, лучше понимаете, что здесь происходит…

Если бы Меннан был честен, то он, очевидно, просто обрадовался бы тому, что я признала его правым, и закрыл тему. Но он так не сделал, он продолжил копаться в произошедшем.

– Я только одного не могу понять, вы действительно видели этот сад во сне?

Вероятно, он намеревался собрать все созревшие плоды их заговора.

– Я не очень уверена, на самом деле…

Сейчас нужно было снова как бы нерешительно скользнуть глазами по саду. Здание из саманного кирпича, выложенный плиткой бассейн, тополя, цветы, запах герани – все, абсолютно все было, как в моем сне. Но мне следовало соврать.

– Нет, нет… Сад из моего сна все-таки был другим. Да, было здание, но каменное, цветы и деревья тоже были, но другие, – взгляд снова упал на бассейн, – да и на его месте был фонтанчик. Да, вы правы. Сейчас я понимаю, что это место очень отличается от того, что я видела во сне. Перенервничала из-за такого пустяка…

Он недоверчиво на меня посмотрел. Очевидно, понял, что я что-то скрываю. И тут я совершила ошибку и зачем-то стала нервно рассказывать:

– Это, должно быть, синдром чужой страны.