Искатель, 2004 №11 - Сергей Юрьевич Борисов

и задумалась. Сегодня ночью она пыталась справиться со своим страхом сама. Но врачам все стало известно. Гарри Павлович спросил, звонила ли она ночью мужу. Она была уверена, что не звонила, но Сергей прямо не ответил на ее вопрос, а сказал, что она его пугает, раз не помнит, кому звонит. Можно, конечно, взять распечатку телефонных разговоров и доказать, что звонка не было. Но ведь она сама подтвердила, что ночью опять кого-то видела. Кому после этого будет интересно, был звонок или нет? Все вокруг уверены, что с ней что-то происходит. А она сама? Олег не Олег. Видения не видения. Может быть, она звонила и забыла? Ведь Гарри Павловичу как-то стало известно, что с ней было ночью. Кто ему мог сказать? Сергей? Она вспомнила, о чем они вчера разговаривали по телефону. И свои слова: «Моя ошибка в том, что я начинаю звать на помощь, когда вижу Его. Этим я только пугаю себя еще больше. Мне кажется, если я перестану Его бояться, то он оставит меня в покое». Что Сергей ответил ей? Что-то вроде: «Я уверен, что скоро у тебя все пройдет». Или нет, он сказал: «Я уверен, что скоро он тебя оставит в покое». И вдруг ужасное подозрение поразило ее. Сергей не хотел, чтобы она оставляла этого ребенка. Он говорил, что с его связями нет никакой проблемы устроить выкидыш. Она отказалась, и чуть было не переехала жить к маме, но он убедил ее остаться и… А Гарри Павлович на днях ей популярно объяснил, что если у нее психическое расстройство, то лечение не совместимо с беременностью. То есть сначала прерывание беременности, а уже потом лечение. Боже, неужели это возможно?! Чтобы Сергей, Сережка… Да этого не может быть. Он любил ее, она чувствовала. Несмотря ни на что. Любил… Вот именно, любил. Ведь появилась же Катюша. Неужели все же Сергей? Но зачем так сложно…

Зазвонил телефон. Сергей. Марина собралась с духом, чтобы не выдать своих мыслей.

— С тобой все в порядке?

— Спасибо, Сережа, все как обычно. Сегодня чудесная погода. Солнце. Хочу погулять, пока я свободна.

— Я заеду к тебе вечером?

— Зачем мотаться? Послезавтра суббота. Дождемся выходных.

— Ты действительно в порядке?

— Ну, конечно. Как ты без меня питаешься?

— Марина, мне очень тебя не хватает…

Она ничего не ответила. А он ничего не спросил про их утренний разговор. Значит, нечего спрашивать. Он знал больше нее. Он сам разговаривал с Гарри Павловичем, поэтому ему было удобно ответить уклончиво на Маринин вопрос. Они сговорились?! Но ведь Сергей не скрывал от нее, что общается с врачами. Разве он не имел на это право? Имел. Все правильно…

Марина села в прежнее положение. Если на миг предположить, что нет никаких галлюцинаций, значит этот парень, похожий на Олега, должен быть реальным человеком?

Она услышала стук в дверь. К ней в комнату вошла медсестра и пригласила ее к врачу. К гинекологу. В день своего приезда она уже была у него на осмотре.

Врач предложил ей раздеться и лечь в кресло.

Марина удивилась:

— Разве беременных осматривают в кресле?

— Почему же нет?

— В женской консультации меня уже три месяца только взвешивали и слушали.

Врач ничего не ответил, и молча осмотрел ее, потом так же молча записал что-то в истории ее болезни.

— Вы можете быть свободны.

Марина спросила:

— С ребенком все в порядке?

Врач, не поднимая на нее глаз, кивнул.

— Можно я посмотрю, что вы написали в моей карточке?

— Мы пациентам не выдаем на руки историю болезни.

— В консультации мне на каждом приеме говорили, сколько недель ребенку.

— Размер плода двадцать пять — двадцать шесть недель, — равнодушно проговорил врач.

— Странно, должно быть поменьше… Вы не ошиблись?

— Вряд ли.

— А с весом все в порядке? Мне не нужно посидеть на диете?

Врач удивленно посмотрел на нее и торопливо проговорил:

— Успокойтесь, вам не о чем волноваться.

Марина вышла из кабинета с тяжелым сердцем. У нее было такое ощущение, что меньше всего гинеколога волновало состояние ее ребенка. Может быть, уже все решено? И известен день, когда ей сделают стимуляцию? А она будет бессильна что-то изменить, потому что врачи думают, что действуют в ее же интересах. Что же ей делать? Есть ли у нее время?

Ей принесли обед в палату. Она подошла к подносу, потрогала сыр и поняла, что не может съесть ни крошки.

Она машинально надела шубу и вышла на лоджию. О чем она здесь так хорошо думала перед посещением врача? Боже, какая путаница у нее в голове. Марина зябко закуталась в шубу и испуганно посмотрела по сторонам. Мгновение она сидела неподвижно. Сергей… Да, да, конечно, она думала о своих галлюцинациях. Вернее, об их отсутствии. Если нет галлюцинаций, значит, парень, похожий на Олега, — реальный человек. Реальный человек, который находится где-то рядом. Вряд ли он два раза пробирался на территорию больницы извне. А если предположить, что его привез Сергей, значит, он мог поселить его в корпусе. Тайно. А что? Оплатить любую палату. Да хоть соседнюю. И объяснить, что не хочет, чтобы рядом с ней кого-то селили. А войти к ней через лоджию очень даже просто. Пост охраны с противоположной стороны корпуса. Дверь открывается изнутри и снаружи поворотом ручки. На соседнюю лоджию перелезть не сложно. Интересно, кто с ней живет по соседству? Слева глухая стена, а вот справа… Она никогда не видела, чтобы в коридор из соседней двери кто-нибудь выходил. Марина сходила в комнату за стулом и, взобравшись на него, перелезла на соседнюю лоджию. Осторожно заглянула в окно. Портьера закрывала большую часть комнаты. Ничего не было видно. Дверь открылась так же, как и у нее, поворотом ручки. Марина толкнула дверь и, отодвинув портьеру, вошла в комнату. Скрипнули половицы. Она испуганно огляделась. Никого. Вдруг взгляд ее упал в кресло, и у нее отчаянно забилось сердце. Вот он. Черный вязаный свитер, с высоким горлом. Может быть, спрятаться пока никто не вошел?

Но она не успела. Не Олег в полотенце, с мокрыми волосами вошел в комнату, видимо, из душа.

На этот раз и он испугался.

Марина улыбнулась побелевшими губами:

— Вот мы и поменялись ролями. Будете звать на помощь? Нет? По-моему, тоже не стоит. Поговорим? Или вы глухонемой?

— Я не глухонемой, но говорить мне с вами не о чем.

— Я так не думаю.

— Я исчезну отсюда раньше, чем вы вздумаете меня шантажировать.

— Шантажировать? Зачем? Помогите мне.

— Вы меня