Искатель, 2004 №11 - Сергей Юрьевич Борисов

— Дед, открывай, да побыстрее!

Дед в выцветшей майке, домашних портках и низко обрезанных валенках на босу ногу засеменил к дверям.

— Проходите, проходите, а то холоду мне напустите.

Здоровенный гаишник и пожилой милиционер вошли в дедову избу, а навстречу им, громко хрюкая, проворно выбежал чистый бело-розовый поросенок, а за ним бабка с полотенцем.

— Ну-ка, Машка, пошла отсель, — бабка отодвинула поросячий пятак от дверей, щелкнула хрюшку по попе полотенцем и закинула крюк на петлю.

— Куда у вас тут сесть, зоосад, понимашь, развели, — недовольно проворчал пожилой милиционер, шумно отдуваясь.

— Да куда хошь, туда и садитесь, хошь на лавку, хошь на кровать, — сказал дед, накидывая покрывашку на распахнутую пастель.

— Дед, а я тебя узнал, как КамАЗ твой во дворе увидел, так и вспомнил тебя, — проговорил, недобро щурясь, здоровенный гаишник.

— Эка, невидаль, узнал, — хмыкнул дед.

— Догадываешься, зачем мы к тебе пришли?

— И нет, почем мне знать?

— Ты вчера вечером подвозил парня с женщиной. Ведь так? Что молчишь? Подвозил?

— Ну, подвозил.

— Где они сейчас?

— Почем же мне знать?

— Дед, не крути!

— А что мне крутить, кабы я всех, кого подвожу, знал, где искать, тады…

— Помолчи-ка, — пожилой милиционер раздраженно шлепнул себя раскрытой пятерней по коленке.

— Ты ж меня сам спросил, ал и нет?

— Отвечай по существу.

— Я и отвечаю. Что ж они натворили сердешные, что такой переполох?

— Женщина сбежала из психбольницы…

— Да ну? — Дед покачал головой. — Надо ж из психбольницы…

— Где ты их высадил?

— На шоссе высадил.

— В каком именно месте?

— Да у вокзала.

— Что ж они, в Петербург собирались?

— Мне не докладывались.

— Ну, дед, смотри…

— Че теперь смотреть-то, — развел дед руками.

— А ну-ка, не паясничать, — прикрикнул милиционер, ты лучше скажи, где ты их подобрал.

— Да, кажись, у Коммунаров, недалече от поста ГАИ.

— Врешь, дед, ты их в Мельникове, взял.

— А че тогда спрашиваешь, раз сам все знаешь?

— Ладно. — Милиционер, кряхтя, вытащил из-за пазухи листок бумаги, сложенный вдвое, с распечатанной на принтере черно-белой фотографией улыбающейся женщины, протянул листок деду и спросил: — Ну, что, узнаешь, она это?

Дед скосил глаза в сторону фотографии, но в руки листок не взял, и, скорчив удивленную физиономию, протянул:

— Ни… это не она.

— Как так не она? — Гаишник грозно посмотрел на деда. — Я ж ее тоже видел.

Дед еще раз взглянул на фотографию в руке пожилого милиционера и с наивным видом поделился своими мыслями с гаишником:

— Это ж надо, ты признал, а я дык что-то нет. Может, мы с тобой разных баб-то видели?

Гаишник в сердцах выругался и обернулся к бабке:

— А ты, старая, видела мужчину с женщиной, которых твой придурковатый вчера подвозил?

— Никого я не видела, ничего не слышала, мы с Машкой печку растопили и рано спать легли.

Пожилой милиционер встал с лавки и скомандовал деду:

— Показывай свои хоромы, оглядим все хорошенько.

— А и почему ж не пойти, пойдемте, — сказал дед и, выходя вслед за незваными гостями, украдкой обернулся и молча показал бабке кулак.

Марина сидела перед открытой печкой и смотрела на огонь. На плите аппетитно побулькивала уха. Поверить трудно, что прошла всего лишь неделя с того дня, как она покинула больницу. Всего лишь неделя…

Когда она в Приозерске садилась в электричку, следовавшую до Петербурга, то, попрощавшись с Григорием, думала, что никогда больше его не увидит. Но едва поезд отъехал от Приозерска, как в вагон вошли контролеры в сопровождении милиционера. Марина заметила, что билеты они проверяли формально, зато внимательно осматривали пассажиров. Кого-то искали. Неужели ее? Да, нет… Внимание обращали и на мужчин, и на женщин, причем предпочтение оказывали парам. Нет, не стал бы Сергей связываться с милицией. Это на него совсем не похоже. Но, когда «контролер» подошел к ней, то она увидела, что в руке он держит листок бумаги с низкого качества изображением женщины, видимо, напечатанным на принтере с небольшим разрешением. Качество печати было плохое, но, едва взглянув на женщину, Марина узнала в ней себя. Вот это да! Какая оперативность! Выходит, она плохо знает своего мужа. Интересно, как далеко он может зайти в этой игре? Или он уже давным-давно не играет? Хорошо еще, что Сергей для опознания выбрал фотографию, на которой она улыбалась, улыбка меняла ее лицо необычайно. Она постаралась за равнодушием спрятать страх. Унылый вид и бабкин тулуп, который Марина накинула для тепла поверх куртки, помогли: на нее взглянули мимоходом и, не узнав, двинулись дальше.

«Контролеры» покинули вагон. Марина пустыми глазами смотрела в окно, не видя перед собой ничего. Раз Сергей к ее поискам подключил милицию, то ехать в город бессмысленно. Ей не затеряться в таком виде в толпе. Хотя какая теперь разница, сейчас или чуть позже, все равно ее найдут. Раз уж он пошел ва-банк и подключил милицию… Так что же, опять в больницу? Неужели никто не сможет ей помочь? Она порывисто встала. Григорий в Приозерске садился в соседний вагон. Теперь он был единственным человеком, которому не нужно доказывать, что она не безумна. Даже мама могла поверить… Сергей, наверное, за это время убедил всех, что поступает так в ее же интересах. Марина знала его влияние на своих друзей и близких.

Она быстро перешла в соседний вагон. Только бы он еще был здесь. Когда она испуганными глазами среди пассажиров нашла дремлющего у окна Григория, то испытала громадное облегчение. Но подойти к нему Марина не решилась, просто села так, чтобы держать его в поле зрения. Равномерная езда убаюкивала, но она не могла себе позволить закрыть глаза. Она сидела, смотрела на Григория и не могла придумать, что ей делать дальше. В теплом тулупе ее знобило от пережитого страха. Она закуталась в него посильнее и замерла. Вдруг Григорий открыл глаза. Марина испугалась, что он ее заметит, но этого не случилось. Он посмотрел в окно и, не спеша, поднявшись со своего места, двинулся к тамбуру. Она за ним. Они подъезжали к Синево. Когда открылись двери, Григорий шагнул на платформу. Марина, не раздумывая, вышла вслед за ним из вагона. Он спустился с платформы и уверенно зашагал по тропинке вдоль железнодорожных путей. Марина, придерживая полы тяжелого тулупа, старалась не отставать от него, но двигалась на расстоянии, чтобы не привлечь его внимание. Тропинка свернула к лесу. Марина ускорила шаг, чтобы не потерять Григория из