Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

Эксперт пишет: лопатой и мотыгой обрабатывали почву с сильвином. Но во взятых образцах с участка Елисеева и из фрагмента сорванного дерна и травяного покрова возле калитки сильвина не обнаружено, почва совершенно иного состава. Лично я про сильвин никогда вообще не слышала, – честно призналась Катя. – Теперь о результатах осмотра дома внутри, обеих комнат. Фотографии крупным планом – и судите сами, обстановка не нарушена, хаос вполне житейский: на столе посуда, тарелки, бутылки из-под водки и коньяка.

– Батарея, – хмыкнул Гектор. – Квасил самурайский папаша капитально на своей Круче. Но где пузырь из-под шампанского? Самурай упоминал: купили они вроде и шампань в супермаркете.

– И никаких следов пойманной или очищенной рыбы. – Катя открыла панорамное фото большой комнаты. – Ни жареной рыбы на сковородке, ни плавников, отходов, чешуи в тазу или ведре.

– Успели съесть и выбросить, на участке сор закопать, – предположил Полосатик-Блистанов.

– Удочки в углу приткнулись. – Гектор кивнул на фото на экране ноутбука.

– На снимке комнаты за перегородкой – раскладушка, на ней матрас, подушка и постельное белье. Там спал Серафим. Полиция наверняка и белье изъяла тогда, но экспертизу не проводили, – заметила Катя. – Пятен крови визуально не обнаружили и не стали отправлять криминалистам. А на диване, где спал Елисеев, постельное белье отсутствует.

– Спал пьяный, не раздеваясь, прямо в одежде, – констатировал Блистанов.

– Логично, – согласился Гектор. – Они из съемного гостевого дома от Аксиньи в чем есть удрали с пацаном в пенаты, туалетную бумагу и то позабыли в горячке, не до постельных принадлежностей было мужику.

– Но для мальчика они нашлись, – заметила Катя. – Согласно данным экспертизы, на бутылках, поверхностях мебели – следы отпечатков Серафима, фрагментарные, и второго лица. ДНК обоих – отца и сына. Понимаете, у Елисеева эксперты не смогли снять образцы отпечатков пальцев – руки же огонь повредил. Но полиция сделала вывод: раз ДНК обоих, выходит, и отпечатки тоже их двоих.

– Логично, – вновь согласился Гектор.

– Перейдем теперь к нелогичному. Весьма странному, – объявила Катя. – Чистосердечное признание и протокол допроса Серафима Елисеева.

– Это первое, что я отсканировал для вас! – воскликнул Полосатик-Блистанов. – Он признается в убийстве папочки.

– Да. Но какими словами, оцените текст чистосердечного признания. – И Катя зачитала со скана: – «Я, Елисеев Серафим, года рождения… ученик пятого класса школы номер… города Тарусы, чистосердечно признаюсь и глубоко раскаиваюсь в следующем: я убил своего отца Елисеева Г. И. во время ссоры из-за бытового конфликта. Отец был сильно пьян и начал меня избивать. Я вырвался и убежал во двор, а он погнался за мной, но споткнулся и упал, пьяный. И я ударил его ломом по голове сзади, а потом начал бить его ломом по спине. Он, еще живой, перевернулся, и я ударил его косой по голове. Схватил канистру, облил его и поджег». И это текст, написанный одиннадцатилетним школьником? «Бытовой конфликт», «начал меня избивать», вообще слово «начал» пестрит, бросается в глаза – суконный язык полицейского протокола налицо. И ни слова про отброшенную на крыльцо канистру в попытке поджечь дом …

– И выскочил тогда пацан наружу прямо со спичками или зажигалкой, как чертенок из бутылки, да? – Гектор словно прикидывал в уме варианты. – Кроликовод ему надиктовал «признанку». Факт. Но Буланов нигде в документах не мелькает, его фамилия упомянута лишь в протоколе осмотра места среди других членов опергруппы. И его подпись под ним.

– Единственный в деле протокол допроса Серафима уже в присутствии законного представителя – чиновника из отдела соцзащиты – весьма короткий, – продолжила Катя. – Почти слово в слово ответы повторяют чистосердечное признание. Добавлено Серафимом лишь о его блужданиях в лесу: «…Испугался, убежал в лес, заблудился, где бродил – плохо помню, намок под дождем, спал в лесу, наконец выбрался на дорогу».

– Кстати, он же родился и вырос в Кукуеве. И дом ведьмы они с папашей посещали частенько, чтобы порыбачить. – Полосатик-Блистанов хмурился. – Не верю я в его «блуждания»: он окрестный лес наверняка знал прилично, гулял, грибы собирал, деревенский пацан. Врет он! Он действительно «ховался» тогда от людей, по выражению Кроликовода, страшась содеянного.

– Серафим на допросе нигде не описывает дом дедовский «голубым с резными наличниками», – задумчиво произнесла Катя. – Сейчас же у него, взрослого, словно идея фикс.

– Развивай дальше свои мысли про нелогичное, – попросил Гектор.

– Список свидетелей, – ответила Катя. – Арсений, вы всех выписали, да?

– Всех! – воскликнул Полосатик-Блистанов. – Даже тридцать шесть его одноклассников, пять училок и директрису школы включил.

– Отлично, спасибо. – Катя скользила взглядом по «школьному списку» из отдельного тома уголовного дела. Она искала свидетеля по имени Ишхан. Нынешний молодой продавец из магазина со шрамом… Хотя Буланов упомянул: он не одноклассник Серафима Елисеева, правда, учился тоже в Тарусе перед своим отъездом из Кукуева. Но мальчик по имени Ишхан в списке не числился. – Итак, среди свидетелей, опрошенных за год расследования: мать, бабка, Харитова-Улита, Карпов и Савельев, нашедшие Серафима на дороге, компаньон Елисеева Тигран Таранян, арендатор Восьмибратов – фермер, Евдокия Ежова – подруга матери, пенсионер МВД, прежний участковый Милонопоклонов, старший оперуполномоченный майор Алексей Буланов – он допрошен следователем (ныне покойным) из-за осмотра места убийства. И самая последняя в списке – тетка, Светлана Жемчужная, она же постановлением признана законным представителем Серафима. В списке отсутствует Ариадна Счастливцева.

– Я в архиве дело прочел, данная особа вообще нигде в документах не упоминается, – сообщил Полосатик-Блистанов. И спросил: – Почему Серафима допросили только один раз?

– Он малолетка, Арсений, – ответила Катя. – По делам, где фигурирует малолетка, даже в роли подозреваемого в убийстве, обычная практика. Считается, ребенок уже и так сильно травмирован… Буланов получил от него чистосердечное, следователь – подтверждение его вины на первом допросе, он же не отрицал написанное в чистосердечном признании. И они сфокусировались сразу на экспертизах и вещественных доказательствах его вины: кровь первой группы на нем, аналогичная крови отца, ДНК только их с отцом в доме, отпечатки пальцев мальчика на канистре… Вполне достаточно для предъявления обвинения и в рядовой практике, но здесь следователю изначально было ясно: до обвинения вообще не дойдет из-за недостижения главным подозреваемым возраста уголовной ответственности.

Гектор, внимательно слушавший Катю, спросил:

– Есть еще странности?

– Да! Необъяснимые логикой уголовно-процессуальные заморочки, – ответила Катя. – Основное расследование длилось семь месяцев – из-за многочисленных экспертиз. Хотя данные психолого-психиатрической экспертизы отсутствуют, а ведь Серафим лежал в больнице, по словам его бабки, – наверняка ему проводили комплексное обследование. Возможно, просто не подшили, по причине… Смотрите: вынесено постановление о прекращении уголовного преследования Серафима Елисеева. Основание – недостижение им возраста уголовной ответственности. И дальше – представление прокуратуры за подписью зампрокурора Руфины Гурмыжской, отменяющее постановление.