Цезарь: Крещение кровью - Владислав Викторович Морозов

Валера поморщился, посмотрел на хозяина.

— В квартире сеть кто-нибудь еще?

— Да. Моя племянница. В дальней комнате.

— Давайте договоримся: пока вы выполняете наши требования, мы вас не трогаем. Ведите себя спокойно.

— Мне главное, чтобы женщины не пострадали. Это единственная моя просьба, — сказал Сарычев.

— Скажите вашей жене: пусть она зайдет в комнату вашей племянницы. В окно звать на помощь не стоит — это неблагоразумно.

— Маша, делай так, как он говорит. Не волнуйся, я договорюсь с ними.

Ватера проследил глазами, как она ушла, кивнул Чеху:

— Запри их снаружи.

Чех без долгих размышлений отвинтил ножку у табуретки и вбил ее между ручкой двери и косяком.

— Где будем разговаривать? — спросил Валера.

— Да где хотите... На кухне?

Они уселись в кухне; Валера положил «кольт» на колени, чем успокоил Сарычсва.

— Серьезная штука, — сказал он, глазами показав на «кольт».

— Да, — согласился Валера.

— Что-то давно я не видел таких гуманных рэкетиров.

— Они часто вас навещают'?

— Относительно. Я из-за этого и квартиру снимаю — они мою тещу до инфаркта довели. Они же обычно врываются и сразу бить начинают. Вы отличаетесь.

— А я не рэкетир.

— Одиночка, если можно гак выразиться? — вежливо осведомился Сарычев.

— Да я вообще не грабитель. Я частный детектив.

Удивлению Сарычева не было предела.

— Надо же, как в романе... И чем могу помочь?

— Я нанят для поиска украденных драгоценностей. По моим данным, они у вас.

Валера достал фотографии, рассказал историю каждой безделушки, подчеркнул, что побрякушки фамильные.

— Значит, я выступил в роли скупщика краденого, — подытожил Сарычев.

— Мало того. Из-за этих камней за два месяца погибло четыре человека.

— Даже так? И вы знаете убийц?

— Знаю.

— А почему не арестуете? И меня вместе с ними?

— Зачем? Мне же не вы нужны, а камни. Я не следователь, и за аресты мне денег не платят.

— А если я не верну вам драгоценности? Поймите меня правильно, у вас же нет никаких документов, подтверждающих ваши слова...

Валера расхохотался.

— Николай Павлович, а у грабителей вы тоже документы попросили бы? Взвесьте ваши шансы и поймите: кем бы я в конечном итоге ни оказался, суть для вас не меняется — в любом случае вы лишаетесь драгоценностей, потому что мне не важно, каким способом я верну имущество хозяину. Если вы не отдадите их сами, я отберу их. Разница в том, что в первом случае мне не придется применять, а вам испытывать силовые методы.

— Хорошо, — кивнул удрученный Сарычев. — Хорошо. Вы, конечно, правы. Конечно, я не справлюсь с вами, тем более - вы вооружены... Хорошо. — Он поднялся: — Я сейчас принесу их. Вы со мной пойдете?

— Зачем? Контролировать, чтобы вы не позвонили в милицию? Это ни к чему, ваш телефон не работает.

— А, вы уже позаботились...

Он копался в спальне минуты три, потом вернулся, держа на раскрытой ладони украшения.

— Вот все, что я купил неделю назад.

Валера тщательно сличил украшения с фотографиями, исключая возможность ошибки, отодвинул два перстня.

— Это лишнее и ко мне отношения не имеет.

Одну за другой он осторожно сложил в маленький пакетик найденные драгоценности, спрятал их в глубокий внутренний карман. Убрал «кольт» в кобуру, собрал свои бумаги, поднялся:

— Спокойной ночи, господин Сарычев. Надеюсь, вас никто больше не побеспокоит.

Они вышли на улицу. Можно было вздохнуть с облегчением — все сделано, — но Валере не дышалось полной грудью. Его не оставляло ощущение, что мелькнула какая - то деталь, которая могла бы пролить свет на еще одну запутанную историю, а он не уделил этой детали должного внимания. Задумавшись, он споткнулся и чуть не упал.

— Что с тобой? — удивился Чех.

— Отстань, — огрызнулся Валера. — У тебя права с собой?

— С собой. А ты что, так переволновался, что боишься влететь куда-нибудь?

Валера пропустил шпильку мимо ушей. Молча кинул Чеху ключи ол машины, продолжая думать о своем. Что же это за история, оставшаяся неразгаданной? Какая деталь насторожила его? По методу обратного отсчета Валера принялся раскручивать события минувшего дня. Лишние перстни, Сарычев в семейных трусах, его растерявшая ве-личественность жена, спящая племянница, записная книжка, стоп. Стоп. Лена Фатюшина. Теперь Валера был уверен — она встречалась ему ранее. Причем не фамилия — ее он слышал впервые, — а именно девушка. Это лицо он видел и запомнил очень хорошо. Оставалось вспомнить, при каких обстоятельствах они встречались.

Вот на этом этапе Балерина память взбунтовалась. С одной стороны, интуиция и все внутренние голоса хором твердили ему, что он не может не знать Фатюшину, с другой — память в своих архивах не отыскивала следов пересечения их путей. Яковлев был материалистом до мозга костей, верил только в то, что видел собственными глазами, и не верил в привидения и переселение душ. Таким образом, встреча в предыдущей жизни исключена. А в этой они не встречались. Вывод? Ее видел кто-то, а затем очень

Подробно описал Валере. Настолько подробно, что «фоторобот» в сознании Валеры совпал с оригиналом и создал иллюзию знакомства.

В связи с чем же ее могли так подробно описать Валере? Наверное, в связи именно с той запутанной историей, которую он не может припомнить. Нет, так он зайдет в тупик. Надо с другого конца. Кто мог рассказать Валере о ней? С этим было проще, потому что попросить Валеру о подобной услуге могло ограниченное число людей.

Начнем с верха. Маронко. У него не было запутанных историй с женщинами, у него и женщина-то была одна — Анна, и то они разошлись три года назад. Но у Анны была дочь, которую Валера один раз видел и которой Маронко приходился крестным отцом. Фатюшина ею не была. Дочери Анны три года назад было пятнадцать лет, а Лене, по ее собственному признанию — двадцать четыре. Неувязочка. Да ну, это чушь: хотя Маронко и разошелся с Анной, он не позволил бы своей крестной дочери жить в наемной квартире и работать в грязном магазине.

Хромой. Его Валера исключил сразу. Хотя у него было огромное количество женщин, но среди них не было ни одной продавщицы. Их Хромой игнорировал. Да и не мастак он по части детального