Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

– В ноябре в Измире трехдневный турнир по покеру, ты в теме?

– Да. Мы с женой во второй половине октября в Турцию улетаем надолго. Перекинусь и в картишки, пополню запасы валюты. Измир – город классный, – усмехнулся Гектор.

– Сделай мне приглашение, а? Ты ж акула[120], они тебя боятся, не откажут. Мне онлайн, конечно, вживую не потяну. Вживую там взнос для участников почти как в Вегасе на Мировую серию покера. Но они онлайн тоже организуют для «удаленщиков», и я бы поучаствовал.

– Нет проблем. Но ты не отыграешься, не мечтай. Снова разоришься. Часть прежней недоимки списываю прямо сейчас. На глазах трепещущей публики, – пообещал Гектор. – Итак, пуля?

– Сильно деформированная, хотя ты писал в сообщении «извлечена из мягкой гнилой древесины». Стандартная, выпущена из нестандартного оружия.

– Из охотничьего карабина «Сайга-9», да? – уточнил Гектор.

Катя слушала – редкий для обычного охотника карабин Геннадия Елисеева…

– Исключено, – отрезал баллист. – Пуля почти в лепешку сплющилась. Если бы «девятка девяткой» лупила по цели, пуля выглядела бы совершенно иначе. А здесь либо переделанный…

– Травмат? – перебил его Гектор.

– Именно. Либо обрез.

– Оба-на! Зашибись! Не из пушки Гены-цыгана дважды стреляли, – разочарованно произнес Гектор, распростившись с «должником», глядя на погрустневшую Катю. – И наша прежняя версия сразу летит в тартарары. Прискорбно…

– Я уже окончательно запутался! Голова пухнет! – взмолился молчавший доселе Полосатик-Блистанов. Он с чисто детским восторгом разглядывал сытых коров-«симменталок» в загоне возле поилок и даже пытался одну погладить по толстому боку.

– Зато травмат вновь нарисовался, – попытался утешить и Катю, и Блистанова Гектор. – Убойная пищаль Евдохи-стукачки, а?

– Евдокия Ежова из своего переделанного травмата застрелила Ариадну? – усомнилась Катя. – Но зачем? Или же… Ее вроде Аксинья, по словам бывшего участкового, заставила тогда оружие приобрести. Сама Евдокия испытывала ненависть не к Ариадне, а к Елисееву из-за побоев. Но в него не стреляли, его убили подручным инвентарем. А если вдруг… Евдокия на пару с Аксиньей явилась на Кручу и они вдвоем расправились с Ариадной? Аксинья – из ревности, а подруга ей помогала?

– Застрелили любовницу на глазах двух свидетелей – отца и сына? – продолжил Гектор. – Оставили их в живых, удалились домой чай пить? А позже вернулись и замочили пьяного, успевшего похоронить у карьера тарусскую фею Гену-цыгана? Отчего ж травматом вновь не воспользовались? Лом и коса показались надежнее?

– Согласна, Гек, неправдоподобно, – вздохнула Катя. – И еще Ишхан теперь нарисовался… Куда он ехал на велосипеде в восемь утра? До Кручи ему, по словам Восьмибратова, всего километр оставался.

Вернулся фермер, нагруженный бумажными сумками с молочными продуктами и мясом. Гектор и Катя расплатились с ним, Катя дополнила и подтвердила заказ домашним, назначила время курьеру, Гектор напомнил номер телефона для заявки на въезд в Серебряный Бор.

– А по вашему мнению, – обратилась Катя к Восьмибратову, – к кому мог ехать рано утром юный родственник Тиграна?

– Ишхан? – Восьмибратов остро глянул на Катю. – Дорога либо на Кручу, либо к речной станции – и обе тупиковые. У пристани я его тогда на велике не видел. Но лес у нас большой, а он с дороги в чащобу свернул. Вы Тиграна о нем расспросите подробно.

– Мы говорили с ним о продавце из магазина. Тигран Таранян объяснил: Ишхан – его дальний родственник, полукровка и фактически жертва карабахского конфликта, его отца-азербайджанца убили на той войне, а армянская родня матери его не приняла, – пояснила Катя. Ей показалось: чем больше сейчас узнает от нее фермер, тем больше сам выдаст им информации. – Тигран Таранян ребенком забрал его в Кукуев и отдал учиться в школу в Тарусе. Но мать по нему скучала в Карабахе. И он вернулся домой. А Ишхан в родных местах подвергся травле из-за отца-азербайджанца, его пометили, изуродовав ему лицо порезами. После падения Карабахской республики он превратился в беженца, и Таранян опять его принял, дал работу в своем магазине.

– Парень не наемный персонал, он арендатор у Тиграши, как я когда-то, – криво усмехнулся Восьмибратов, отвечая Кате, но косясь на Гектора. – Только я ферму арендовал с уплатой шестидесяти процентов прибыли, а Ишхан магазин своего дядюшки взял сейчас за пять пальцев на ладони. Скоро он его либо выкупит по бросовой цене, либо вообще Тигран ему дарственную напишет. Я их помню обоих одиннадцать лет назад. Заглядывал по делам фермы к Тиграше на Птичий мыс. Мальчонка Ишхан обитал у него дома, бегал за ним преданной собачонкой – чего прикажет богатый хозяин? Тиграша с ним по-доброму обходился, жалел его, сироту. Его старшие дети от первого брака тогда в Америке учились, Тигран приемыша и пригрел. Типа, карабахская Золушка в сникерсах. Значит, он вам наплел про травмы его… ну, шрамы – мол, дома, в Нагорном Карабахе, его братья-армяне располосовали?

– Наплел? – переспросила Катя. – Но он сообщил нам…

– Странно. – Восьмибратов повернулся к Гектору и повторил: – Чудно.

– То есть? – удивленно спросил Гектор.

– Все возможно в карабахском царстве, правда, сомнительно мне. – Восьмибратов колебался, решая, выкладывать или нет козырь. – Ишхан ведь из Кукуева пропал сразу после новости об убийстве Гены, сожженном на Круче. Тигран позже объяснил всем: мать по пареньку исстрадалась, уехал он домой насовсем. Но я их видел вдвоем. Вместе.

– Когда? Где? – быстро накидал вопросы Гектор.

– Через два дня после обнаружения тела Гены-цыгана. На автозаправке на федеральной трассе. Возвращался я домой в Кукуев, припозднился сильно с развозом заказов на грузовике, остановился бензин залить. Гляжу: знакомый черный «крузак» Носатого. Его самого за рулем не было. Отошел в придорожный туалет. А на заднем сиденье в свете фонарей вижу пацана. И у него голова и все лицо сплошь белыми бинтами замотаны. Я потом чуть отъехал от заправки, притормозил, обернулся, а «крузак» Тиграна вырулил на шоссе и на юг помчался среди глухой ночи.

Глава 34

Любовница

– Нам все равно в сельмаг за хлебом нужно, за плюшками с корицей, – заявил Гектор в машине, выруливая с фермы Восьмибратова. И добавил: – Правда, плюшек с корицей у него нет. Зато он сам в наличии – Ишхан Рустамзаде, карабахский пленник.

Катя покосилась на мужа. Огоньки в серых глазах Гектора Троянского вспыхивают и гаснут, не сапфировые, темные… «И Гек ощутил: мы на пороге событий, о которых прежде не имели ни малейшего представления!» – пронеслось в голове у Кати. Она посетовала на себя: Гектор сразу запомнил фамилию Ишхана, услышанную от Тараняна, а у нее из головы ее ветром выдуло.

Затормозив на площади у магазина, Гектор скомандовал:

– Вы займетесь покупками, я – продавцом. Все четко.

Ишхан