Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

– Нет, нет, вам сюда нельзя. Уходите…

Стеклянное орудие убийства прекрасно тем, что, если бросить его в море, никто и никогда его не найдет. Конечно, чем именно был убит человек, догадаться будет несложно – чего ж тут непонятного, ведь подставка на курьих ножках обнаружится на столе пустой, без хрустального шара, – но зато они не будут знать, куда этот шар подевался и кто этим шаром расколол человеку череп. Никому ведь не придет в голову подозревать улыбчивую и счастливую будущую мамочку в красной летней блузке-размахайке и белых бриджах, которая идет по пристани летним вечером, чтобы присоединиться к подружкам.

Ведь женщина не способна на подобные зверства. Ведь женщина не станет отрезать мужчине член и прятать его в кузове фургона своего парня. Когда мы узнали про ребенка, я вообще-то собиралась его оттуда убрать.

Я забыла.

Еще вчера мир был розового цвета. Еще вчера я наконец-то точно знала, чего хочу. Еще вчера на свете были только я, Крейг, Дзынь и Рисовое Зернышко, передо мной расстилалась карта моей будущей жизни, и казалось, что ни Прайори-Гарденз, ни Мужика из Канала, ни Мужика из Парка, ни Джулии, ни всех остальных – вообще никогда не существовало. Да, признаюсь, вначале я действительно хотела подставить Крейга и повесить на него все эти смерти – ну просто потому, что он меня взбесил. Когда же туман ярости рассеялся и мы узнали, что скоро у нас появится Рисовое Зернышко, я почувствовала, что все еще может измениться. Он хотел, чтобы я была с ним. Чтобы мы с ним были. Я хотела исправиться. Я так хорошо представляла себе, как мы заживем все вместе – я, он, Дзынь и Рисовое Зернышко – в Медовом коттедже. Я даже почти слышала, как курицы кудахчут в сарае. Почти ощущала аромат благородных желтых роз у нас в саду. Я поймала Счастье. И Счастье оказалось моей погибелью. А ведь я говорила. Счастье – это не для меня.

Я увидела ребенка… Он был в крови.

Она имела в виду кровь, которую я уже пролила или которую еще пролью? Что это за ребенок, она говорить отказалась. Не сказала, был ли это один из детей в Прайори-Гарденз, или ребенок Анни – Сэм, или мой ребенок, Рисовое Зернышко. Просто ни за что не желала говорить. Вот я и пробила ей череп. Ударила раз, она упала, закрылась руками, а я всё била и била.

Не может быть, чтобы она это имела в виду. Этого уж точно не будет. Я знаю наверняка. Я знаю, что даже в самые свои ужасные моменты, когда я буквально взрываюсь от ярости, ребенка я убить не способна. Вот для Дзынь я ведь хорошая «мама». Я ни разу не причинила ей боли, она мой малыш.

Правда, Дзынь – собака. А ребенок – человек. И людей я убила уже больше, чем следовало бы.

– А, вот ты где, – раздался голос.

Я была в бассейне, полностью одетая, и смывала с ладоней оставшиеся следы крови мадам Гвен.

– Захотелось искупаться, – сказала я, стуча зубами от холода. – Присоединишься?

– Чего-чего тебе захотелось? – он рассмеялся и отхлебнул из пивной банки. – Ну ты, конечно, совсем двинутая.

– Мне это многие говорят.

Он ухмыльнулся, стянул майку и, как ребенок, бомбочкой нырнул в воду.

Скоро мы уже целовались, и он взял меня на руки и прижал к себе.

А потом мы пришли в шале, насквозь мокрые, и он глубоко проникал в меня на моем скрипучем матрасе. Тринадцатое место я пропустила и теперь шла под номером девятнадцать – смешно, именно столько мне было лет, когда я впервые убила.

Было весело. И быстро. Скорее всего, я теперь подцепила какую-нибудь болезнь. Но я и раньше-то здоровьем не блистала.

Мы оделись, высушили волосы и пошли в обнимку в Клубный Хаб, где терлись друг о друга под ушедробительный мэш-ап из евротехно и Arctic Monkeys, пока в глазах не потемнело от созвездия мигающих огней. Я хохотала, и он меня целовал. Мы во все горло подпевали знакомым песням. К нам подтанцевали ЛОКНО и оттеснили его от меня. Пидж вручила мне мою сумочку, за которой она присматривала с тех пор, как я пошла ответить на звонок.

– Ну наконец-то! Мы тут изволновались. Все в порядке?

Я кивнула и обняла ее.

– Да, все хорошо. Стало немного не по себе, но сейчас уже все прошло.

– Почему ты мокрая?

– Мы с Элфи искупались.

Последовал рев восторженных возгласов и щипаний. Люсиль похлопала меня по животу и поцеловала в щеку. Мел сжала в потных синтетических объятьях, намотала мне на шею свое изрядно облысевшее боа и сказала, что любит меня. Мы все взялись под руки и пустились в импровизированный канкан. И безумные огни плясали по нашим присыпанным блестками декольте и сияющим лицам.

На смену красным огням приходили белые, потом опять зажигались красные и снова белые. Огни мигали и ослепляли. Воздух все больше разогревался, пока на коже у меня не выступил пот. Подруги танцевали со мной рядом, разгоряченные, сверкающие и счастливые. Мы все выглядели классно на этом танцполе. А музыка становилась все громче и громче и скоро превратилась в сплошной гул. Пока мы танцуем, никто не увидит кровь у меня под ногтями. Пока звучит музыка, все будет хорошо.

Думать о том, что произойдет, когда она смолкнет, я не решалась.

Воскресенье, 23 июня

Я наконец-то снова дома. Ночью вызвать такси оказалось невозможно из-за важного футбольного матча и торжественных мероприятий в зимнем саду в центре, так что пришлось ждать утра и заказывать машину по грабительской цене – почти по двойному тарифу. Ладно, к черту деньги. Мне во что бы то ни стало надо было вернуться. Перед выездом я позвонила Джиму. Он сказал, что они могут, если нужно, еще немного подержать Дзынь у себя, но я сказала, что она мне нужна самой. Я очень по ней соскучилась.

Вот только я не знала, что моя маленькая Иуда, пока меня не было, похоже, перенесла пересадку личности.

Она всего каких-то пять секунд посидела у меня на руках, облизала мне вдоль и поперек все лицо, и тут ей чем-то таким пахнуло из-под двери спальни – и всё: она уже не могла сосредоточиться ни на чем другом. Стала лаять как сумасшедшая, скрестись в дверь и бешено принюхиваться. Ее всю буквально колотило.

– О господи. Она думает, что Крейг там, – объяснила я Джиму.

– Я Элейн еще ничего не рассказал, – начал он, опускаясь на стул за обеденным столом.

Я попыталась выманить Дзынь с ее поста перед дверью, но она не слушалась. Огрызалась и отказывалась от своих любимых косточек-вкусняшек и вообще ото всего.

– Это ее убьет, я точно знаю. Чем мы можем помочь, Рианнон?

– Все само разрешится, иначе и быть не может, – сказала я, усаживаясь напротив и накрывая его ладони своими. – Ведь ему еще не предъявили обвинения, правильно? А мы с вами знаем: Крейг на такое неспособен. Просто неспособен – и все тут.

– Я уже больше так и не уснул – после его звонка. Нет, ну ты скажи мне, кто мог так с ним поступить? Что это за Лана, о которой он говорит?

– Женщина, с которой у него был роман. Из моей редакции. Она немного… немного не в себе, мягко говоря. На работе это любой