Огоньки на воде - Тесса Морис-Судзуки

Кэнона в Японии похожа на роль полковника Бродского на Карафуто: важная, но незаметная. Отряд «Зет» не упоминался в официальных отчетах или организационных схемах. Однажды Дзюн попробовал выспросить у Гото, кого представляет полковник: армию или разведку, работает в штабе или получает приказы прямо из Америки? Но сержант только рассмеялся.

– Скоро поймешь, что полковник Кэнон – сам себе командир, – сказал он.

Даже если полковника не было физически, его присутствие Дзюн чувствовал всегда. И по ночам особняк возле станции Уэно снова стал появляться в его снах. Он в подвале, темнота хоть глаз коли, тянет руки, пытаясь нащупать стены. Но стен нет, только бесконечная удушающая темнота, и черная вода, с каждым его шагом она все глубже и глубже, и вот уже доходит ему до рта, носа… Он просыпался в холодном поту, судорожно глотая воздух.

* * *

Вскоре Дзюн освоил центр Токио, и они с Гото занялись другой игрой. Гото, в брюках и рубашке для гольфа, довозил его до центра, и они выбирали человека, за которым Дзюн будет следить. Однажды пришлось идти за горбатой старухой через весь парк Хибия, и Дзюн был вынужден то и дело нагибаться и завязывать шнурки, чтобы замедлить ход и двигаться в ногу с мучимым артритом и одряхлевшим объектом наблюдения.

Он научился держать дистанцию – по возможности, пятнадцать-двадцать ярдов, на людных улицах меньше, иначе ведомого легко потерять, а на открытых пространствах, где тебя могут заметить, надо держаться подальше. Если объект входил в здание, надо выяснить, где входы и выходы из него. Если вход один, иногда лучше дождаться, когда объект выйдет на улицу, а если входов и выходов несколько, надо держаться поблизости и внимательно следить за каждым движением. Гото велел Дзюну научиться курить: если надо резко остановиться или повернуться в другую сторону, поиск пачки сигарет или коробка спичек выглядит естественно. Через пару недель Дзюн уже выкуривал пачку «Лаки страйк» в день.

Учеба проходила под издевки и насмешки.

– Придурок! Баран безмозглый! – с кислой миной ругал его Гото. – Неужели твои коммуняки-кукловоды ничему тебя на Карафуто не научили?

Тогда Дзюн потерял бизнесмена в темном костюме – тот вскочил в переполненный лифт и исчез на верхних этажах здания большой страховой компании.

Вечерами они стояли вместе в поезде, идущем из города, смотрели на густые сумерки над серыми крышами пригородов, и Дзюн видел, как его спутник раздраженно ковыряет кожу вокруг ногтей больших пальцев. Рядом с ними родители держали на коленях младенцев, старшеклассницы хихикали над картинками в журналах, а Дзюн и Гото, хоть и стояли вместе, были разделены стеной молчания. Иногда Дзюн спрашивал себя: что происходит в круглой стриженой голове сержанта?

На учебу ушло чуть больше месяца, и тогда его снова доставили к полковнику Кэнону. На встречу его отвез Гото в одном из джипов их отряда. Поначалу, когда они выехали из клуба «Зеро», Дзюн не думал, что испугается. Но едва они миновали вокзал Уэно и подъехали к узкой дороге, что вела к воротам особняка, сердце заколотилось так, что его даже затошнило.

При свете дня Дзюн был здесь впервые – он смотрел на ворота, на темные вечнозеленые деревья по обе стороны и, чтобы подавить панику, впитывал каждую деталь. Вывеска на воротах гласила «Токийский англиканский богословский колледж», и в голове у него мелькнуло: может, это какая-то невнятная шутка? Но через секунду джипу пришлось резко свернуть, чтобы объехать на дороге двух пожилых мужчин в одежде священников: один из них шел, сцепив руки за спиной; казалось, мужчины глубоко задумались либо молятся.

Днем это здание в западном стиле уже не выглядело таким грандиозным, как в темное время суток, – оказалось, что ставни кое-где сломаны, краска на оконных карнизах облупилась и потрескалась. Каменный фонарь под кедром чуть покосился, поверхность испещрена пятнами зеленого мха.

День был теплым и солнечным, и на лужайке за главным зданием стояли два полосатых шезлонга. В одном из них, положив ноги на парусиновую табуретку, расположился полковник, рядом сидела блондинка средних лет и курила сигарету в серебряном мундштуке. Когда Дзюн и Гото подошли, полковник приветствовал Гото по-английски, а потом, не вставая, протянул Дзюну мясистую руку. На полковнике была рубашка цвета хаки, расстегнутая у шеи. Дзюн видел на груди полковника волоски и бисеринки пота, перстень на левой руке, а на коленях – длинноствольный черный револьвер.

– Привет, Камия-кун. Гэнки? У тебя все хорошо? – спросил полковник своим прокуренным голосом, будто встретил старого приятеля. Он снял ноги с табурета и жестом пригласил Дзюна сесть.

Едва Дзюн уселся, полковник взял с колен пистолет и, не меняя позы, поднял его на уровень глаз. Пистолет он направил не на Дзюна, а на ряд из трех бутылок из-под виски, выстроившихся на поваленном бревне у дальнего края лужайки. Раздался оглушительный выстрел, и Дзюн увидел вспышку солнечного света – одна из бутылок разлетелась вдребезги.

– Ничего выстрел, а? Точно в яблочко. Сугои дэсё? – рассмеялся полковник. – Хочешь попробовать? Давай. Попробуй.

Он сунул пистолет Дзюну в руки.

Пистолет оказался на удивление тяжелым, а металл – теплым. Дзюну приходилось стрелять из старой винтовки на охоте в лесу Карафуто, но такого оружия он раньше не держал.

– Эй, только в меня не стреляй! – сказал полковник и поднял руки, изображая ужас. – Туда целься. Правее.

Дзюн выстрелил, и отдача, кажется, ударила по костям обеих рук. Пистолет резко отклонился вправо, и пуля вонзилась в верхнюю ветку дерева.

– Молодец, приятель!

Полковник наклонился в своем шезлонге и похлопал Дзюна по руке, а женщина разразилась хохотом. Дзюн отдал пистолет полковнику – только бы они не заметили, как у него трясутся руки.

Потом он, не двигаясь, сидел на табурете, а полковник и Гото беседовали на английском. Дзюн понял, что речь идет о нем – они то и дело поглядывали на него, иногда кивали или посмеивались. В какой-то миг Гото сказал что-то настолько смешное, что полковник от удовольствия хлопнул себя по коленям, а блондинка вытерла глаза белым хлопчатобумажным платком.

Наконец полковник протянул руку под шезлонг и вытащил изрядно потрепанную коричневую папку.

– Держи, малыш, – сказал он. – Сюкудаи. Твое домашнее задание.

Он открыл папку и показал Дзюну вклеенную в нее фотографию. Женщина в профиль, под сорок, но еще гладкокожая и ясноглазая, лицо чуть вытянуто, волосы завязаны пучком.

– Красавица, верно? – Полковник ткнул Дзюна в колено. – Подозревается в шпионаже на коммунистов. Тебе чертовски повезло. Твоя задача – все о ней выяснить.

– Все, – подчеркнул Гото, переведя слова полковника. – Когда встает по утрам, что ест, куда ходит за покупками, что покупает, сколько у