Аккорды смерти в ля мажоре - Елена Бриолле

Ленуар быстро подошёл к письменному столу. Ящик был заперт на ключ. Сыщик взял кусок проволоки из инструментов Шмида, обрезал его, сложил пополам и медленно повернул самодельную отмычку в замке. Ящик открылся – в нём лежала пачка писем, адресованных Герхарду Шмиду. Недолго думая, Ленуар аккуратно сложил их к себе во внутренний карман. Именно в этот момент послышались шаркающие шаги мадам, а за ней топот ног бригады «микробов», как Ленуар называл криминалистов из отдела сигнализации.

Мадам Фенелон держала перед собой поднос с большим кофейником и чашечками на блюдцах из фаянса города Жьен.

– Спасибо, мадам. Господа, угощайтесь кофе и приступайте к работе, – сказал Ленуар, а сам подошёл к шкафу.

Издалека казалось, что в нём висели одни костюмы. Ленуар отодвинул их в сторону. На полке между коробками обуви чернела пустота. Габриэль нагнулся и посмотрел поближе. Эта пустота имела чёткие очертания: с четырёх сторон по краям невидимого прямоугольника можно было различить круги, вокруг которых скопилась пыль – явные следы от какого-то предмета, стоявшего здесь ещё недавно на подставке на круглых ножках. Если в квартире что-то и украли, то это что-то Шмид прятал в шкафу. Ленуар взял свой метр и тщательно измерил размер прямоугольника, образованного ножками: тридцать на сорок пять сантиметров.

Судя по размеру, это могла быть шкатулка, ящичек или подставка, но догадки строить бесполезно. Ленуар записал результаты своих измерений в записную книжку и снова обратился к мадам Фенелон:

– Мадам, а кто отправлял письма Франца Шмида? Он просил вас иногда ходить для него на почту?

– Да, он часто отвечал клиентам, чтобы подтвердить время своего визита или отправить поздравительные карточки.

– Вы помните среди адресатов Герхарда Шмида? Это брат Франца?

– У господина Шмида не было братьев и сестёр. Герхард Шмид – это его отец.

– И часто вы отправляли ему письма? Получал ли Франц корреспонденцию от отца?

Мадам Фенелон всплеснула руками и сказала:

– Что? Как можно? Отец господина Шмида уже давно умер от чахотки.

20. Мучительный вид сверху

Утром понедельника Париж не хотел просыпаться, натягивая на себя тяжёлое свинцовое небо, как одеяло. Ветер разгонял тучи в разные стороны. Они ревели, прячась по разным районам французской столицы. Прохожие прятались от их слёз под зонтиками, и огромный зонт Ленуара закрывал от дождя его самого и Мадлен.

Девушка проработала целый день у де Фижаков, и Ленуар вёл её на Эйфелеву башню. Он всегда держал своё слово. Мадлен призналась, что от высоты у неё бывает головокружение. О своих головокружениях сыщик тактично промолчал, но ему было приятно, что сегодня он будет бояться высоты не один.

Контролёр пропустил их на лестницу, ведущую на первый этаж Железной леди, и они пошли наверх. Редкие посетители стучали зонтиками по железным ступенькам. Грузная дама в круглой шляпе шла рядом и тяжело дышала. Её полные пальцы с силой впивались в круглые перила, она периодически охала, но Мадлен не замечала никого вокруг. Сегодня у неё было свидание с Ленуаром и Парижем.

На лифте Мадлен ехать отказалась. Оттуда бы она ничего толком не увидела. Не то, что сейчас. Марсово поле становилось всё шире, голуби летали всё ближе, а серое небо отсюда уже не казалось таким далёким.

На первом этаже, пока Мадлен с восторгом глазела по сторонам, Ленуар подошёл к сторожу в форме с двумя рядами пуговиц на груди. В его кожаных сапогах и карих глазах отражалась пелена дождя. Ленуар снова раскрыл свой зонтик и спросил:

– Скажите, в пятницу вы следили здесь за порядком? Я из префектуры полиции, Габриэль Ленуар. – В этот момент к нему подошла его спутница и сыщик добавил: – А это моя помощница.

Мадлен покраснела, и от переполнявших её чувств только кивнула.

– Я следил, – ответил сторож. – Следил, да не уследил. Вы, наверное, по поводу Человека-аиста? Я сначала подумал, что парень идёт выступать в наш театр, поэтому и нацепил на себя белые крылья. А он – вон как, расшибся насмерть. Прямо как в феврале. Только этот не пригласил журналюг да компанию Pathé, чтобы те запечатлели для истории его прыжок. Ходячий мертвец, что уж говорить.

– Опишите, как он это сделал? Вы его видели в этот момент?

– Да. У нас в эльзасской закусочной всё по-простому. Это у мсье Бребана в ресторане с видом на Марсово поле все шикуют. Приличные господа только там собираются. Самые прогрессивные и любители экзотики ходят в русский ресторан, а с этой стороны – простые французы. Если у кого голова закружится, официантки вот эти, в эльзасских костюмах, стульчик предложить могут, сидра нальют или пива…

– Так у Человека-аиста голова закружилась?

– Он же хитрый оказался! Гад-птеродактиль! Говорит: «У меня кружение в голове и звон в ушах. Подайте стул». Вот я и принёс ему стул из эльзасского ресторана. Думал, помогу, доброе дело сделаю, на небесах зачтётся, а этот Аист вон какую штуку-то учудил. На перила не встать, они круглые, так что он встал на стул, прямо как Франц Райхельт до него в феврале. Встал, постоял пять секунд да и сиганул вниз. – Сторож подбоченился, расставил руки и показал, как прыгал Франц Шмид.

Мадлен потянула Ленуара к перилам, и они оба посмотрели вниз. Пятьдесят восемь метров высоты. Ленуара затошнило, но он заметил, что Мадлен в том же состоянии, взял её за руку и сказал:

– Держись, сейчас приступ пройдёт.

Мадлен насупилась и помотала головой.

– А почему вы его в эту минуту не остановили? – спросил Ленуар у сторожа. – Сколько у вас каждый год таких людей-птиц?

– Два-три раза в год кто-то летает. Обычно перед Рождеством, черти окаянные. Я всегда в эти дни отпрашиваюсь с работы, чтобы не видеть, да и от греха подальше. А здесь, видишь, бес снова попутал.

– Вы уже не первый раз подаёте самоубийце стул?

– Первый! Что за вопросы! Но пять лет назад налетел на меня один. Бежал сразу к перилам. Я ору: «Чу!» В свисток дую. Наперерез побежал, в ноги ему упасть думал и остановить. Так тот зуб мне выбил. Видите, вот здесь пришлось потом золотой зуб вставлять, – сторож оттопырил верхнюю губу и показал свой потемневший зуб. – С тех пор я больше перед Рождеством не работаю.

– А когда Шмид встал на стул, почему на этот раз не остановили, ведь вы же были рядом? – спросил Ленуар.

– Так у него в глазах уже смерть отражалась. Он уже мертвецом пришёл. Нельзя вставать между человеком, который решил умереть, и смертью. Я такие глаза ещё в молодости