Искатель, 2002 № 07 - Журнал «Искатель»

на что не годным конем. Я устал. Меня угнетало, что я не видел выхода из создавшейся ситуации. Не вижу и сейчас, хотя, как вы и просили, вновь рассказал вам о перипетиях сегодняшнего дня со всеми подробностями.

Шерлок Холмс выбил трубку и продемонстрировал ее мне:

— Третья. Я говорил вам, Уотсон, что это задача всего на три трубки.

— И еще вы сказали, что поможете мне разобраться в этом деле.

— Не отрекаюсь. Я и помогал.

— Разве?

— Все расставлено по своим местам. Осталось сделать вывод.

— Но я даже не представляю, с чего начать.

Шерлок Холмс поворошил кочергой угли в камине, достал из персидской туфли, служившей ему табакеркой, щепоть крепчайшего «корабельного» табака, выбрал новую трубку — верескового корня — и стал набивать ее. Наконец, он произнес:

— Хорошо, Уотсон. Вот вам точка опоры…».

На этом рукопись обрывалась.

В отличие от Холмса, никотин вдруг стал мне ненавистен. Я ввернул наполовину выкуренную сигарету в переполненную пепельницу.

Я был доктором Уотсоном! Как и он, я ничего не понимал.

* * *

Глаза миссис Носдах излучали внимательную доброжелательность. Истинная леди! Если я — соня — и был для нее не самым удобным постояльцем, она никак этого не показала.

От предложенной чашки чая я не отказался. Усаживаясь за стол, подумал, что начинаю день не с традиционной для англичан овсянки. И это замечательно! Каши я на дух не переношу: в армии меня ими перекормили. Или порридж ныне и здесь лишь в преданиях?

— Доброе утро.

Я встал и поздоровался. Урсула МакДоул выглядела великолепно: молодость плюс здоровье — идеальное сочетание!

— Выпьете чаю, Урсула? — миссис Носдах взялась за чайник.

— Спасибо.

Урсула села. Сел и я. Черт побери, я и впрямь становлюсь настоящим джентльменом! Вот уж не ожидал… Дабы убедиться в этом, я попробовал завести непринужденную беседу. И у меня получилось!

Мы мило болтали втроем (хозяйка пансиона присоединилась к нам), а я все ждал, что либо Урсула, либо миссис Носдах обмолвятся, и из их неосторожной фразы я смогу извлечь доказательства их причастности к игре, в которой я оказался на ролях героя и статиста одновременно. Ждал я напрасно: свои партии они вели безошибочно.

— Какие у вас планы на сегодня?

— Ничего обязательного. Хочу пройтись. Полюбоваться. Я же впервые в Лондоне!

— Сориентируетесь?

— Карта есть. Да и язык… Язык до Киева доведет, — улыбнулся я. Увидев недоумение на лице девушки, пояснил: — Это русская пословица. Спрошу — подскажут, направят.

— Могу это взять на себя.

Урсула покраснела, и я поспешно заверил ее, что в восторге от такого предложения.

— Я люблю этот город, — сказала девушка. — С удовольствием стану гидом и покажу его вам. Через пятнадцать минут я буду готова. — Она поднялась и вышла из столовой.

— Не правда ли, очаровательна? — Миссис Носдах стала собирать чашки. — Раз у вас в запасе четверть часа, я могу занять их, рассказав кое-что, на мой взгляд, интересное.

— Весь внимание, — я был сама учтивость.

— В стенах этого дома живет легенда, — со значением в голосе произнесла хозяйка пансиона.

Вот оно, подумал я. Сначала неожиданная любезность Урсулы МакДоул. Теперь готовность миссис Носдах поведать о домашнем предании. Неспроста все это! Так что будем бдительны.

— Уверена, вам будет интересно. Вчера вы с таким воодушевлением говорили о сэре Артуре Конан Дойле, с таким уважением отзывались о великом Шерлоке Холмсе, что поведать эту легенду — моя обязанность.

— Я весь внимание, — повторил я.

Миссис Носдах опустилась на стул и полуприкрыла глаза, погружаясь в воспоминания.

— Об этом я услышала от моего отца. Человек жизнерадостный, он любил розыгрыши, любил попотчевать друзей какой-нибудь байкой и первый смеялся над шуткой. Но посторонним эту историю он рассказывал редко. И всегда был серьезен, оставляя собеседнику право принимать или отвергать ее. У меня нет подтверждений тому, что событие это, столь дорогое сердцу отца, имело место. Может быть, то были его фантазии, сотворенный им миф…

Миссис Носдах тряхнула кудельками:

— Во всяком случае, я отношусь к этому, как к красивой легенде. Но сначала — абсолютно правдивая предыстория. Мой дед и бабушка приобрели этот дом еще совсем молодыми людьми. Открыли пансион для небогатых постояльцев. С трудом сводили концы с концами, но внимание, которым были окружены жильцы, добрый нрав хозяев сделали свое дело: пансион стал популярным, возросли и доходы. Мой отец, тогда еще совсем мальчишка, чем мог помогал родителям. И вот однажды — здесь начинается легенда — он открыл дверь, повинуясь громкому стуку дверного молотка. На крыльце стоял высокий загорелый человек, который красивым грудным голосом поинтересовался, нет ли свободной комнаты. Свободная комната была. Так в этот дом вошел Артур Конан Дойл.

Я изобразил на лице вежливое недоверие, поскольку из прочитанных о Конан Дойле книг мне ничего не было известно о его проживании на Бейкер-стрит.

— Я же сказала, что сомнения есть и у меня, — кивнула миссис Носдах. — Однако отцу я их никогда не высказывала. Но — по порядку. Конан Дойл в то время, весной 1890 года, был знаком разве что коллегам по врачеванию и немногочисленным пациентам, которых он пользовал, держа практику в приморском городке Саутси. Как писатель, он тоже был известен немногим. Его первые рассказы и роман «Фирма Гердлстоунов» читателями были встречены равнодушно, даже «Этюд в багровых тонах», вышедший за три года до этого, не принес ему славы. Слава пришла чуть позже, осенью того же 1890 года, когда была опубликована новая повесть о Шерлоке Холмсе «Знак Четырех», покорившая Лондон и всю Британию. А пока Артур Конан Дойл был всего лишь неплохим, но не очень радеющим о медицинской карьере врачом, и малоудачливым литератором. И имя его ничего не сказало хозяевам пансиона на Бейкер-стрит, а уж тем более — их шустрому отпрыску, которого поразило лишь атлетическое сложение нового жильца.

— И что дальше? — Я был само нетерпение.

— Конан Дойл прожил в пансионе три дня. А год спустя в выпусках журнала «Стрэнд Мэгэзин» появились первые шесть рассказов о Шерлоке Холмсе. Один из номеров попал в руки отцу. Надо ли говорить, какое восхищение вызвал у мальчишки и сам рассказ — это был «Союз рыжих» — и его герой. Вот тогда-то и вспомнил паренек о постояльце, проведшем в пансионе несколько дней прошлой весной. Но был ли это ныне знаменитый писатель? Не спутал ли он фамилию? Доказательством могла бы служить роспись жильца в регистрационной книге но, увы, случившийся месяцем ранее пожар уничтожил едва ли не все бумаги в доме, в том числе и этот внушительных размеров