Современный российский детектив - Анна Майская

что для нас, закоренелых преступников, «охотится» на животных стало делом неинтересным, поэтому в последние несколько лет мы под всевозможными предлогами вытаскиваем сюда асоциальных представителей нашего общества и избавляем последнее от их омерзительного присутствия; так в точности мы планировали поступить и в этом, как нам вначале казалось, вроде бы обыденном случае, в то время пока в наших основных делах наметился небольшой промежуток.

— Интересно? — с ненавистью глядя в глаза своему оппоненту, не смог на этот раз сдержаться Ковров. — Но кто вам дал право устраивать «охоту» на человека? Вы кем, вообще говоря, себя возомнили?

— Почему ты меня осуждаешь? — одарив собеседника подобным же взглядом, попытался оправдать свои действия кровожадный губитель. — Мы устраняем личности, которые ни на что не пригодны, а только коптят воздух да мешают нормальным людям спокойно существовать — очищаем, так сказать, наши населенные пункты от нежелательных элементов… что же здесь такого плохого?

— Не вам, «уродам», решать, кому жить, а кому умирать, — настаивал на своем мнении боевой офицер, считавший представленные ему объяснения полнейшей неадекватностью.

Его слова сильно задели Борисова, и он, вскочив со своего стула, размахнулся правой рукой и что есть силы ударил Ивана в лицо, мгновенно образовав у того под левым глазом огромную иссиня-черную гематому. Удовлетворив свое личное эго таким нестандартным, но испытанным способом, Виктор Павлович продолжил прерванный разговор, сморщив лицо так, как будто бы только что съел неприятный и чрезвычайно кислый лимон, ну или, по крайней мере, что-то похожее:

— Не тебе, «хрен без шляпы», судить о том, что мне можно, а что нельзя! Видит Бог, я пытался быть вежливым, но все какие-то стали грубые и непонятливые… Так вот, перехожу к кульминации нашей ознакомительной части беседы: на этот раз мы решили освободить общество от проститутки, разносящей заразу, а заодно и ее сутенера, беззастенчиво склоняющего малолетних, глупеньких девочек к торговле своими еще таким молоденькими телами; «звери» были уже в пути, как мне позвонил некий посредник и, сославшись на знакомых мне по былым сделкам китайцев, сообщил, что намерен начать со мной долговременное, обоюдовыгодное сотрудничество, направленное на нескончаемую добычу сибирской нефти, причем он очень торопился и желал увидеться срочно, чтобы лично обговорить все нюансы, а главное, сделать это по возможности быстро… но вот незадача: я уже пообещал своим людям «приятное» развлечение и не мог прервать его в самом начале. Выход я нашел практически сразу, то есть договорился встретиться с тем человеком на следующий день, ближе к вечеру, оставив утро на проведение нашего, так скажем, увеселительного мероприятия. И что же я наблюдаю, когда прибывает наша основная «мишень»? Да ту исключительную картину, ни с чем до этого не сравнимую, что она начинает, что называется, одного за другим «укладывать» всех моих верных товарищей, причем так, как будто бы не мы здесь «охотники», то бишь хозяева, а совсем даже наоборот.

— Можешь не сомневаться, — прервал Ковров рассказчика, язвительно усмехаясь и расплываясь при этом в улыбке так презрительно, что вызвал бы гнев даже у самого нервно устойчивого, выдержанного и уравновешенного человека, — она придет и сюда — за тобой и твоими «ублюдками», и вот тогда… я вам, точно, не позавидую.

После своего высказывания пленнику пришлось испытать на себе еще один мощнейший и прямой удар правой ноги, направленный в переднюю часть лица; из носа у прикованного спецназовца обильно потекла кровь, но он, чтобы еще больше позлить своего безжалостного терзателя, в ответ на это насилие только безудержно рассмеялся.

— Смейся, смейся, — зло проговорил сквозь зубы главарь, после своего очередного удара усаживаясь обратно на стул, — тем более что все равно тебе недолго осталось — и вот как раз в этом я абсолютно уверен! Меня же сейчас беспокоит немного иное, и тебе, наверное, будет интересно, что же это такое? Хорошо, я отвечу, но для этого придется возвращаться к твоей «отмороженной» «подружонке»… Так вот, что же мне еще непонятно? Вроде, мы привозим обыкновенную третьесортную шлюху, а оказывается, что она владеет всеми видами огнестрельных и холодных вооружений, а — кроме того! — также приемами рукопашного боя, причем лучше любого члена моей банды; в лесу же — как будто, «…мать вашу», случайно! — ее поджидает опытный офицер подразделений войск специального назначения — странно? — лично я скажу очень. И вот, — Виктор Павлович озарился торжественной мимикой, — мы и подошли к главному вопросу, который меня занимает: на кого вы работаете и какую здесь выполняете поставленную вам задачу?

— Это уже два вопроса, — иронично заметил прикованный к стулу пленник.

— Что? — не понял скрытого юмора атаман, мысли которого были направленны в этот момент совсем в ином направлении.

— Два вопроса, — повторился Ковров. — На кого работаете? И какая задача? Это два вопроса.

Очередной удар, произведенный кулаком прямо в челюсть, вернул спецназовца к суровой действительности; сплюнув наполнившиеся кровью слюни, он с ненавистью и презрением поглядел на безжалостного врага. Тот же, непринужденно вернувшись на свое удобное место, продолжил свою чересчур дотошную, хотя пока еще и не слишком изощренную словесную пытку:

— Я жду, когда ты дашь мне свои разъяснения: что же явилось главной причиной нашего краха и под чьим сейчас «колпаком» мы находимся? Да и еще… я бы в том числе не отказался узнать, с кем лично в эту минуту имею дело; и, думаю, это было бы вежливо, ведь я же представился.

— Дурак, атаман, ты дурак, — не унимался Ковров в своей непревзойденной решимости, — не видишь очевидных вещей… ведь если бы мы работали под прикрытием, то здесь бы давно уже было полным-полно вооруженных людей, и не каких-то там неуклюжих бандитов, а отлично подготовленных бойцов специальных подразделений. Да, мы с Машей знаем друг друга очень давно, но, поверь, наша встреча в лесу была абсолютно случайной. Я люблю эту милую девушку, а когда узнал, что ей угрожает очень и очень большая опасность, как, надеюсь, ты осилишь понять, — он сквозь страдания все же нашел в себе сил усмехнуться, — то волей-неволей был просто обязан ей в этой сложной ситуации помогать.

— Хоть, как ты и говоришь, я дурак, но в такие случайности я ни на йоту не верю, — сказал Борисов, внимательно выслушав объяснения прикованного к стулу невольника, как будто бы не поняв предназначавшихся ему оскорблений и не причинивший во время монолога тому никакой дополнительной боли; но зато, лишь только Иван замолчал, он тут же обратился к своим ожидавшим указаний подчиненным подельникам: — «Погрейте-ка» пока нашими специальными инструментами этого несговорчивого нахала, я же пока займусь другим, не менее важным, делом; да