Занавес памяти - Татьяна Юрьевна Степанова

– Но брак Елисеева с вашей дочерью тоже не сложился, дал трещину. – Катя снова выбирала слова. – У нас есть информация, что он изменял ей с ее школьной подругой Ариадной Счастливцевой.

– Зачем вам вся эта грязь? – почти огрызнулась Раиса Бодаева, уже не сдерживая злости.

– Ваш внук упорно твердит о своей невиновности. В Кукуеве немало людей, находившихся с вашим бывшим зятем в сложных отношениях, – пояснила Катя терпеливо. – А где непростые и неприязненные отношения, отыщется и повод для расправы. Нам с мужем уже сейчас ясно: кроме вашего внука есть и другие, способные на убийство… Гени-цыгана.

– Ариадна училась с Аксютой в одном классе, – холодно отчеканила Раиса Бодаева. – Они не дружили в школе. Занимались в танцевальной студии в Тарусе. Ариадна – летунья по жизни, часто меняла работу, занятия, а в тот год устроилась учительницей танцев. Ее связь с Геннадием началась в Тарусе. До нас доходили лишь слухи про их перепихоны и тайные встречи. Мою дочь сплетни выбили из колеи. Она ведь обожала мужа. После моих слов вы могли подумать, что она вышла замуж по расчету. Но нет. Моя дочь фанатично любила мужа. Особенно после рождения Серафима. У Аксюты развилось нечто вроде нимфомании. Геннадий отдалялся, а она пуще липла. Он изменил ей – раз, второй. Он, ходок по бабам, и мне ведь изменил с ней. А своей первой жене – со мной.

– Ариадна Счастливцева исчезла, – заявила Катя. – Вроде бы в то же самое время, когда убили вашего зятя. Одиннадцать лет назад. Никто ее больше не видел в Кукуеве.

– Да плевать на шалаву! – Раиса демонстрировала всем видом полнейшее равнодушие. – Ариадна блудила с Генкой в Тарусе, а в Кукуеве она отрезанный ломоть. Есть она, нет ее – всем до лампочки.

– Куда же она могла подеваться? – не отступала Катя.

– Кстати, я же застукала Генку со шлюхой в Тарусе, – вспомнила Раиса.

– А когда именно?

– Они сбежали с Серафимом на рыбалку. – Раиса прищурилась. – В развалюху на Круче, внук наверняка вам рассказал. Удрали они от Аксюты. Еще раньше Геннадий забрал у нее Серафима и съехал до окончания бракоразводного процесса в коттедж в Лушево.

– Рядом с фермой Восьмибратова? Гостевой дом, сдаваемый фермером оптовикам? – уточнил Гектор. Он практически не вмешивался в беседу Кати и Раисы Бодаевой. Но слушал с большим вниманием.

– Именно. Правда, коттедж не Восьмибратова, принадлежит Тиграну Тараняну. Он его тогда предоставил в распоряжение Геннадия.

– Перебрался ваш зять с внуком туда после скандала, когда Аксинья бросилась на него с кухонным ножом? – спросила Катя.

– Насвистели наши злыдни. Успели! – Раиса тяжко вздохнула. – Они разводились. Ссорились. Аксинья в мужа намертво вцепилась, она его не отпускала. Бесилась, страдала, пила… А он от нее, словно заяц, зигзагами петлял. Она и в гостевой дом на ферму пьяная завалилась, в дверь стучала, орала, угрожала. Генка тогда в чем был с перепугу подался на Кручу, прихватив Серафима. Того морально травмировали и пугали их дикие склоки.

– А в Кукуеве знали о его передислокации с мальчиком в дом ведьмы? – поинтересовался Гектор.

– А то нет! От здешней гопоты не скроешь. На народе живем. – Раиса презрительно поморщилась. – Они там спрятались на своей чертовой рыбалке. Но я Гену видела днем в Тарусе у супермаркета со шлюхой в коротких шортах. Катили они тележку с продуктами к его джипу: она бесстыдно клеилась к нему, а он ее за ягодицы лапал прямо на парковке, распутник!

– А Серафим, ваш внук? Присутствовал? – продолжила Катя.

– Его я тогда не видела. Я случайно мимо проезжала, решила купить в супермаркете минералки из-за жары. Наверное, Серафим по магазину шастал, чипсы себе искал.

– Выходит, вы столкнулись с Елисеевым в Тарусе непосредственно перед его убийством? – Гектор смотрел на Раису с высоты своего роста.

– Никому не ведомо точно, когда именно его, беднягу, сожгли на Круче. Полиция не определила. Его в закрытом гробу хоронили.

– Кто из сотрудников полиции, проводивших расследование, с вами контактировал? – задала Катя важный вопрос.

– Майор Буланов, опер из уголовки, – ответила Раиса. – И зампрокурора Гурмыжская. Она взяла дело под личный контроль. Она со мной долго беседовала… И потом вызывала меня к себе. Нас с Аксиньей к Серафиму какое-то время не допускали.

– Они оба до сих пор служат в органах?

– Зампрокурора Гурмыжская умерла десять лет назад. Кстати, следователь тоже потом скончался, говорят, от цирроза печени. А майор Буланов живой. – Раиса помолчала. – Его уволили из полиции.

– За что? – Гектор вновь заинтересовался.

– И его по состоянию здоровья. В Кукуеве болтают: Леху Буланова боженька наказал. Уж за какие грехи… Живет он отшельником в доме покойной мамаши, никому не нужный и всеми забытый. Вы и Буланова навестите? Его «фазенда» за картофельным полем, он поставил себе незаконно дорожный знак: «Кролики на продажу». Именно он раскрыл обстоятельства смерти Геннадия столь быстро. Ему мой внук лично сознался в убийстве. Все в протоколы они записали. Чистосердечное признание…

Раиса Бодаева провела по лицу рукой, будто смахивая невидимую паутину.

– Буланов мне тогда: «Пацан – законченный подонок. Ваш внук – опасный преступник, психопат! – воскликнула она сипло. – Но в тюрьму его никто не посадит по малолетству. О чем я, майор угро, дико сожалею». Я сидела перед ним ни жива ни мертва. Сердце мое разрывалось. Вам Серафим наговорил с три короба, да? Вы ему верите?

– Мы разбираемся. Стараемся вникнуть в ситуацию. Да, считайте, мы с мужем верим и… помогаем ему. – Катя пыталась излучать оптимизм, но и ее голос дрогнул.

– Убийце? – Раиса глянула на нее. – Вознамерился стать беленьким внучок, пушистым и добрым?

– Разве вам бы самой не хотелось установить правду – виновен он или нет?

– Мы с дочерью одиннадцать лет жили с клеймом «родня Волчонка». Его ведь Волчонком в Кукуеве с тех пор прозвали.

– А еще «отродьем», – перебил ее Гектор. – Кукуев-град слишком щедр на кликухи. Сыплются они на нас словно из рога изобилия. Внук – Волчонок, бабка его по отцу – Ведьма, зять ваш и по совместительству бывший амант – Генка-цыган. Прежний здешний участковый – Милон Поклоныч.

– А еще есть Тиграша… Таранька Носатый у нас, – криво усмехнулась Раиса Бодаева. – Тигран Таранян. А меня за глаза люди окрестили Фабрикантшей. А у меня не фабрика, всего-то цех по производству упаковки – даже не средний, мелкий бизнес.

– Слышали мы с женой от Серафима, у вас на производстве проблемы, – опять с непередаваемой сочувственной миной заметил Гектор.

– Линия полетела на… Автоматизированная, – по-простецки выругалась Раиса. – Хоть плачь, хоть рыдай. Цех встал. Мы в полной, извините,