Белая ложь - Данил Харченко

тогда появился без стука — отдёрнул тяжёлую кулису и вошёл, держа чёрный футляр от гитары. Он осмотрелся коротко, не задерживаясь ни на ком. Первое, что сказал: — Клэр?

Картина с репетициями тоже стала другой. Клэр появлялась часто: приносила лимонады в стеклянных бутылках, садилась ближе к сцене, смеялась их шуткам, хлопала после каждой песни громче остальных. Тогда Вероника принимала эти аплодисменты на свой счёт — поднимала подбородок, благодарила взглядом в сторону подруги. Теперь детали сложились в единую линию. Ладони Клэр били в такт, но глаза не задерживались на солистке. Взгляд шёл поверх сцены, через плечо Вероники, туда, где Джексон возился с гитарой, менял кабель, крутил ручку «gain» на усилителе.

— Так вот кто ты. — Одри скрестила руки на груди, внимательно наблюдая. — «Медвежонок». Таинственный любовник. Отец ребёнка…

— Что?! — Джексон резко поднял голову, его лицо побледнело. — Клэр… была беременна?

— А ты не знал?! — выкрикнула Вероника, её голос сорвался, стал сиплым. Она схватила камень, прижала его к ладони и с силой швырнула в воду. Всплеск разорвал тишину, будто выстрел. — Ты всё это время водил меня за нос?!

— Нет! — Джексон шагнул вперёд, но тут же замер. — Я ничего не знал!

Лора закатила глаза и с демонстративной скукой осмотрела ногти, словно речь шла о чем-то обыденном.

— Так это ты её убил, или нет? — её голос звучал спокойно, почти безразлично.

— Нет! — Джексон взорвался. — Чёрт возьми, я любил её!

Вероника дернулась, будто по ней ударило током. Она схватилась за горло, будто задыхалась.

— Любил?! — голос её сорвался, и она перешла на крик. — Ты смеешь произносить это слово при мне?!

Воспоминание хлынуло, обожгло. Репетиция, гитара, его рукав задрался… фенечка на запястье. Точно такая же, как у неё, только с медвежонком. Она тогда ничего не сказала. Считала совпадением. Глупым совпадением. А теперь это жгло ей сердце, как нож.

— Вы виделись тем вечером, когда она пропала? — Одри, пытаясь удержать контроль над ситуацией, облокотилась на валун, но её голос тоже дрогнул.

— Да, — Джексон опустил глаза, кулаки у него сжались. — Мы встретились в лесу. Потом поехали в сторону курорта. Она хотела поговорить. Но… молчала. Сидела рядом, раскачивалась.

Вероника отвернулась, вцепившись в локон волос так сильно, что он почти рвался. Она не могла смотреть на него.

— Она была испугана, — продолжал он. — Глаза бегали, губы дрожали. Казалось, она хотела что-то сказать, но не могла.

— Конечно, не могла, — прошипела Вероника. — Хотела сказать тебе про ребёнка. Но ты слишком «любил» её, чтобы заметить!

— Рони! — Одри резко одёрнула её, схватив за руку.

Вероника тяжело выдохнула, будто выпуская из себя всю злость, что разрывала её изнутри. Ей хотелось исчезнуть — забежать в свою комнату в «Брайер-Холле», запереться в ванной, включить кран, чтобы шум воды заглушал всхлипы, и рыдать до самого утра. Мир рушился слишком быстро. Ей хватало того, что Клэр оказалась вовсе не той безупречной девочкой, какой все её считали. А теперь ещё и Джексон… Он тоже был частью этой лжи. Почему он молчал? Почему за всё это время ни разу даже намёком не сказал, что у них с Клэр были отношения?

Одри, стоявшая у камня, прищурилась и заговорила холодным, ровным голосом:

— А Клэр говорила тебе о преследованиях? Или о чём-то странном?

Джексон переминался с ноги на ногу, руки глубоко в карманах куртки, будто пытаясь там спрятаться.

— Нет… но она часто исчезала «по делам». И каждый раз, когда возвращалась, лицо у неё было бледное, как у больной. Она вздрагивала от резких звуков, будто ждала чего-то. В последние дни совсем не находила себе места, всё время спешила куда-то, — он замолчал и нервно провёл рукой по затылку.

Лора, поправляя светлые волосы, шагнула ближе:

— А про «Белую правду» она тебе говорила?

— Да, — Джексон кивнул. — Как-то раз обмолвилась, что нашла в библиотеке материалы про это… Но ничего не объяснила.

Одри нахмурилась, будто собирала улики в голове.

— Если ты тут ни при чём… если ты не убивал её и не имеешь отношения к старым делам пятидесятых… тогда кто убил Клэр? И кто стоит за всеми этими исчезновениями?

Лора устало вздохнула, запахнув пальто потуже.

— Кажется, нам придётся снова пересмотреть все дела. — Она задержала взгляд на Джексоне. — Если вдруг вспомнишь хоть что-то, что может помочь, ищи нас.

Джексон только молча кивнул.

Лора подошла к Одри, взяла её под руку, и обе девушки медленно пошли прочь по тропе, скользкой от инея. Лес затихал за их спинами.

Вероника не сдвинулась с места. Она смотрела на пруд, где луна отражалась в чёрной воде, и от этого отражения всё внутри сжималось. Голова гудела от мыслей. А спиной она ясно чувствовала взгляд Джексона.

— Чего тебе? — буркнула она, даже не оборачиваясь.

— Рони… — его голос звучал глухо, виновато. — Прости. Я просто не мог тебе об этом рассказать. Думал, тебе будет слишком больно.

Она резко развернулась, глаза её горели.

— Мне больно от того, что ты вообще ничего не сказал! — выкрикнула Вероника, её голос дрогнул, но злость не позволила слезам прорваться. — Почему? В чём проблема была сказать всё раньше?!

Джексон опустил голову, его ботинки шуршали по сухим листьям у края пруда. Он молчал.

Вероника лишь фыркнула.

Она резко пошла мимо него, плечом толкнув его так, что он едва удержал равновесие. Джексон не стал останавливать.

Её шаги отдавались по лесной тропе, сапоги скользили по инею. Она шла к «Брайер-Холлу» — большому тёмному зданию, где в окнах кое-где горели огни. И в этот момент ей казалось, что она не хочет больше видеть Джексона. Ни завтра, ни потом.

Глава 16. Еще один дневник Клэр.

Ближе к девяти вечера к парадному крыльцу «Брайер-Холла» медленно подъехала тёмно-синяя «Кадиллак Флитвуд» семьи Мор. Дворник уже посыпал лестницу песком — мартовский холод цеплялся за камень и оставлял тонкую ледяную корку. Джиневра, в светлом пальто и с торчащим из сумки томиком «Нью-Йорк Таймс», даже не стала ждать, пока водитель откроет дверь. Она сама выскочила наружу и стремительно поднялась по ступеням.

Коридоры «Брайер-Холла» дышали тишиной: только где-то хлопнула дверь. На стенах, облепленных плакатами кампусных мероприятий и объявлений о вечеринках, свет тусклых ламп казался ещё жёлтее, чем обычно.

Она добежала до своей двери, быстро провернула ключ и шагнула внутрь. Комната встретила её темнотой и запахом духов Poison. Одним взглядом Джиневра поняла: девчонок нет. И это было даже к лучшему — меньше вопросов, меньше шансов, что её остановят.

Она кинула пальто на спинку стула, подбежала к