Абсолютный дрейф - Роман Николаевич Зимьянин

Всего экспедиция пополнилась четырьмя новыми членами: датским криминалистом Тиджеем Хансеном, следователем из Главной прокуратуры полковником Степаном Польских и двумя атлетичными инструкторами, которые работали во главе парашютных тандемов.

Полковник Польских, крепкий, по-спортивному сложенный мужчина под два метра ростом, как только вошел в штабную палатку сразу взял инициативу в свои руки:

– Как я понимаю, вы и есть Агатин? … – громкий, басистый голос московского начальника выдавал его волевую харизму.

– Я, – сдерживая волнение ответил Гарри.

– Проведите господина Хансена к телу гражданина Петерсона. Где он находится?

– В медпункте, вместе с телом Артура Буткуса… Я посчитал, что будет лучше…

– Не надо ничего считать и просчитывать, милейший, – грубо прервал Агатина полковник. – Вы тут уже натворили дел, хуже не придумаешь… Сейчас нас в первую очередь интересует Пэр Петерсон. Это ясно?

– Ясно… Прошу следовать за мной. Мы уже все подготовили к проведению процедуры осмотра, – попытался было вернуть расположение следователя Генрих.

– Господин Хансен, – обратился Польских к датскому криминалисту. – Прошу за мной.

В медпункте, скоро оглядев трупы погибших, глава следственной группы обратился к Агатину с новым вопросом:

– Товарищ Агатин, где мы можем переговорить? Желательно, наедине. Я хотел бы заслушать ваш доклад и объяснения граждан Федорчука и Филиппова, – на слове «граждан» Польских сделал акцент. – Не пойму, почему они до сих пор сами мне не представились…

– Переговорить можно в палатке погибшего Пэра Петерсона. Она сейчас пустует и подготовлена к вашему размещению. Но … пообщаться втроем пока не получится…, – осторожно уточнил Агатин. – Александр Кузьмич и Николай Иванович. В общем … их сейчас здесь нет…

– Как нет? – оторопел следователь.

– Они в Мобильном лагере. Федорчук обещал быть к утру, а к Филиппову, по всей видимости, придется слетать на вертолете, – спокойно, как только это было возможно, ответил Гарри.

– Агатин! – посланник большой земли взревел так, что датский криминалист уронил медицинский кофр на пол. – Да вы в своем уме? Кто!!! Вам!!! Разрешил отпускать из расположения лагеря главных виновников всей этой… всего этого бардака? А если они сбегут? Нам с кого спрашивать за смерть Петерсона? С вас? Вы?! Вы по этапу хотите пойти?!

Как и предполагал Агутин, столичный следователь начал сходу отрабатывать утвержденный сверху и единственно спасительный для высоких чинов сценарий: возложить всю вину за случившее на штатных руководителей экспедиции. В подробностях, судя по всему, никто не собирался разбираться. Главное – продемонстрировать полную лояльность датчанам, найти «козлов отпущения» и валить на них все: замерзшего иностранца; сгоревший спеконтейнер; самоубийства и несчастные случаи.

В какой-то другой ситуации, Агатин бы воспротивился этому «заказному» расследованию. Но с учетом того, что заочный приговор высших московских чинов совпадал с его личными выводами о прямой причастности Федорчука к преступлениям, театрально вытянулся по струнке и рявкнул:

– Виноват, товарищ полковник! Не досмотрел. Но у меня все под контролем. Прошу вас пройти за мной в палатку, где я смогу вам изложить свои предложения, – попробовал оправдаться Агатин.

– А-а… – раздраженно протянул Польских. – Как же мне надоели эти «предусмотрительные» любители! Господин Хансен, я вам здесь нужен?

– Нет, спас-сибо, господин Полских… Я справлюс сам. Но если вы не против, я бы просил оставит мне в помощч местного доктора. Эт-та возможно? – на достаточно добротном русском языке уточнил скандинавский криминалист.

– Конечно… Александр Авдеевич в вашем полном распоряжении. Деев, прошу вас исполнять все распоряжения датского специалиста, как мои, – возвращая хоть на какое-то время себе статус местного начальника распорядился Агатин.

– Я воль, мой генерал, – не к месту отрапортовал Деев, чем еще больше раздосадовал полковника.

– Детский сад какой-то! Пойдемте уже, «генерал» ледяных сугробов. Расскажите мне о своих «предложениях» …

В штабной палатке Агатин подробно изложил полковнику результаты своего трехдневного расследования. Рассказывать он старался обо всем в мельчайших деталях: как проводил опросы, определял основных подозреваемых, сопоставлял полученные факты. Для наглядности Генрих снова воспользовался своей двуцветной таблицей, шахматной доской и маркированными фигурами. Резюмировал Агатин свое повествование историей поварихи, которая встретила Федорчука у технической палатки перед самоубийством Канева.

Единственное, о чем умолчал Генрих – о непонятной роли в этой истории Буткаса. Учитывая рассказ Алевтины, его поведение выглядело подозрительным. Но озвучивать «сырую» версию грозному начальнику Агатин сразу не решился.

С каждым сюжетным поворотом доклада, с каждым доводом и аргументом, Степан Польских все меньше перебивал молодого коллегу, что-то помечал в своем блокноте, а потом и вовсе спрятал в карман карандаш и, казалось, полностью погрузился в собственные мысли.

Когда Агатин закончил говорить, Польских очнулся и спросил:

– Что предлагаете?

– Как я уже сказал, Федорчук не знает, что вы прилетели. Он, ничего не подозревает и должен утром вернуться в лагерь. Наша задача скрытно встретить его на границе лагеря и арестовать.

– … «И арестовать», – машинально повторил столичный следователь. – Это – единственный верный вариант, Агатин, – в той же механической тональности произнес Польских… – Ну, что же, коллега… Поздравляю: отличную обвинительную базу на этого Кузьмича собрал. А, Агутин? Молодца, молодца… Ты какой вуз заканчивал?

– Прокурорско-следственный факультет Московского военного университета.

– А сейчас чем занимаешься?

– Преподаю в академии МВД.

– То-то я чувствую «академический» подход к делу, – еще раз похвалил Агатина Польских. – Ты, Генрих, извини меня. Я поначалу погорячился немного. Сам понимаешь: который день начальство песочит, синоптики погоду двое суток не давали, потом возвращение с полдороги, потом сам перелет этот многочасовой… А по прибытии на место трагедии выясняется, что главные виновники где-то по Арктике разгуливают.

– Да я все понимаю – виноват. Но как я не старался удержать Федорчука и Филиппова на базе у меня это не получилось. Готов понести наказание по всей строгости закона, – вновь вернулся к официальному тону Агатин.

– Да ты успокойся, не нервничай-то так. Если все нормально пройдет, если мы этого Кузьмича повяжем, да еще и чистосердечное признания с него выбьем, все путем будет. Я тебя еще и к награде представлю. А захочешь, может и к себе в команду возьму…

– Да нет, не стоит. Я вроде как от этих дел отошел…

– Ты не спеши отказываться. Такие предложения раз в жизни поступают. А мне толковые парни позарез нужны. Платят у нас более чем, особенно по нынешним-то временам. И работаем по указанию исключительно руководителей высшего звена. Будешь как у Христа за пазухой.

– Даже и не знаю, что сказать, – растерялся Агатин.

– Да, Агатин, ты молодцом. Теперь нам главное добраться до этого Федорчука… Так ты говоришь, он не в курсе нашего прибытия? – полковник с улыбкой посмотрел на коллегу, окончательно признав в нем своего.

– Однозначно. Как только я получил информацию о вашем вылете,