Абсолютный дрейф - Роман Николаевич Зимьянин

– Да, да, это – Агатин, Ледовый лагерь, слышу хорошо, – уверенным голосом ответил сыщик. – Как добрались? Почему не выходили на связь?

– Разрядилась батарея, мать ее так! Видно старая уже, а я ее всего на час успел на зарядку поставить, – начал оправдываться Федорчук.

– Понял вас, Александр Кузьмич. Что с графиком? Укладываетесь?

– Чавадзе со своей бригадой уже на «винте», – хохотнул Федорчук. – Говорит за три часа управиться.

– Отлично… А как Алевтина? – после дежурных вопросов Гарри, для пущей правдоподобности, решил поиграть в заботливого жениха. – Дорогу выдержала? Не роптала?

– Молодец, дивчина! Чуть лицо обморозила, а так в норме. Сейчас до Филиппова доберемся, подлечим твою красавицу. Поговорить хочешь? Хочешь, знаю… Эй, Алевтина, – чуть приглушенный голос позвал девушку. – Беги суда: суженый твой извелся совсем…

– Алло, Гарри, это ты?

– Да, я…. У тебя все в порядке?

– Все отлично. Не переживай. Александр Кузьмич говорит, что к ужину нас назад отправит…

– Хорошо. Я тебя целую.

– И все?

– Пока все. Передай трубку Александру Кузьмичу…

Надо было доиграть «звонок лирических переживаний» до конца:

– Александр Кузьмич, вы там за Алькой присмотрите. Хорошо?

– О чем речь, дорогой. Все сделаем в лучшем виде. Я этих свиристелок сейчас с Буткусом и японцем на базу отправлю. Чтоб не окоченели совсем. А сам вертолетчикам помогу и уже на Чавадзе долечу…

– Тогда ждем девчат и вертолетчиков к ужину… А вас, как и договаривались, будем встречать праздничны завтраком, – Агатин все-таки не сдержался и перевел разговор на самого Федорчука.

– Не боись, парень. Я ж слово дал. Утром буду как штык!

– Как Чавадзе вертолет запустит, дайте знать, Александр Кузьмич…

– Понял, Гарри. Ольгерд мне свой «Иридиум» оставит. Прогреваться начнем, сразу выйду на связь. Держи штабной «Иридиум» под рукой, женишок, – Федорчук снова рассмеялся.

Вроде все прошло гладко. Агатин нажал на спутниковом телефоне кнопку «отбой» и посмотрел на индикатор зарядки батареи:

– Корней Фомич, «Иридиум» половину зарядки показывает. До вечера хватит?

– Если звонить через каждые пять минут не будете и до утра хватит.

– Так, ясно. А что у нас еще в лагере из средств связи есть?

– Да вот этот штабной «Иридиум» и наша штатная КВ-радиостанция.

– Только по этим двум каналам можно с Федорчуком связаться?

– Ну, пока он в Мобильный лагерь не добрался вообще по одному – только по «Иридиум» Буткуса на него можно выйти.

– Только так?

Радист немного подумал и добавил:

– Пока только так. А когда вертолетчики запустятся, можно и через них будет с Кузьмичом связаться.

Теперь паузу в разговоре взял Агатин.

– То есть и с «передатчика» нашего резервного вертолета тоже можно в эфир выходить?

– Ну, да: можно, и с нашего Ми-8 работать, – не совсем понимая расспросы Агатина уточнил Ходкевич.

– Итого три варианта: штабной «Иридиум», КВ-радиостанция в радиорубке и «передатчик» в резервном вертолете. А вы говорите «по одному» … В общем так, Корней Фомич. Радиорубку я опечатываю!

– В смысле? А как же мы связь с большой землей держать будем? На одном «Иридиумуме» мы долго не протянем… Да и на авиационных частотах он не работает. Как самолет встречать будем? – обеспокоился радист.

– Встретим, не переживайте. Когда у нас ближайший сеанс связи?

– Я каждые два часа должен в эфир выходить. Ближайший – через час двадцать…

– Отлично, через час двадцать… Корней Фомич, теперь все сеансы связи только в моем присутствии и с моего согласия. Понятно?

– Ничего не понятно. Я вас вообще к радиостанции не имею права допускать. А вы мне тут приказы командуете, заведывание мое опечатывать собираетесь…

– У меня, Ходкевич, особые полномочия. Забыли, – Агатин повысил голос и грозно посмотрел на радиста. – Будем чинить препоны следствию?!

– Да, ладно, пошутить что ли нельзя? Надо так надо… – сразу струхнул радист.

Опечатав радиорубку, Агатин нашел командира второго экипажа и в его присутствии опечатал кабину борта №2.

– К вертолету никого не подпускать. Экипажу находится у себя в палатке под вашим неустанным присмотром, – строго приказал Агатин.

Шпионка

Около семи часов вечера штабной «Иридиум» снова ожил. Гарри с волнение нажал клавишу приема звонка и услышал голос Федорчука:

– Эй, начальник? Как слышишь меня?

– На связи, Александр Кузьмич. Как у вас дела?

– Насос переустановили. Уже запустились, вроде все в норме.

– Когда вылет?

– Шалвович говорит, что на прогрев уйдет еще где-то полчаса и будем пробовать взлетать.

– Понял. Когда летуны заберут девчат, пусть сразу выходят на связь со штабной радиорубкой.

– Принято…

К общему счастью, перелет на Ледовую базу прошел без происшествий. Как и обещал Федорчук, все члены спасательной партии за исключением него самого вернулись назад еще до ужина и сейчас, с мороза ввалившись на камбуз, в красках рассказывали свои походные истории: Инга о том, как Федорчук едва не заблудился в торосах и как удачно на их сигнальную ракету вышел ее отец и спас всех от неминуемой гибели; а Чавадзе, с присущей кавказской эмоциональностью, хвалил своих ребят, которые «в тридцати… понимаешь … градусный мороз… голыми … слышишь … руками… эту «железяку» смогли переустановить…».

Забыв про недавние трагедии, «спасатели» и «спасенные» шумели, как малые дети, то и дело перебивая друг друга. До тех пор, пока из выгородки варочного цеха не показалась с подносом горячего чая посеревшая от горя Галина Семутенко.

Первая почувствовала неладное Алевтина:

– Галина Васильевна, что-то случилось?

Ответом на вопрос стали сдавленные всхлипы. Немолодая уже женщина, с трудом сдерживая рыдания, поставила поднос на стол, неуклюже повернулась и, подергиваясь располневшим телом, ушла в свой поварской закуток.

– Простите… Я не успел вам сказать… – попытался разъяснить ситуацию Агатин. – У нас снова «ЧП»: Герман повесился…

– … Вот тебе и матерый шпион-грабитель, – растерянно произнес штурман Шторм.

Застольное веселье сменилось девичьими ревом и крепкой мужской бранью.

– Как же так, Генрих? Ты же о-обещал спасти нашу экспедицию? Ключ найти, ворюгу этого? А на самом деле наши друзья мрут как … мух-хи на морозе… – Шалва Иосифивич бросился к горе-сущику, как горный орел пикирует на добычу. – Тебе зачем власть да-дали, парень? Чтобы Артура собаки за-загрызли? Чтобы «горючка» вся сгорела? Чтобы си-сирота повесился?

Агатин молчал. Сказать было нечего. Каждое слово Чавадзе, как приговор судьи, обличал его роковые промахи.

– Вы, правы, Шалва Иосифович, сыщик из меня никудышней. Ничего у меня не получилось. Поверьте, я это и сам хорошо понимаю, – не поднимая глаз ответил Агантин. – Думаю, сейчас единственной хорошей новостью для всех нас будет следующее: через час-два в лагерь прибудут следователи из Москвы. Все бразды правления перейдут к ним. И будем надеяться, что с этого момента наша общая безопасность вернется