Госпожа следователь, или Мария Сергеевна снова в деле - Хелен Гуда

расследований, когда приходится много ходить и бегать. Я невольно улыбнулась, ощущая тепло в груди. Леди Долорес действительно угадала мои предпочтения, будто прочитала мои мысли. Этот наряд был создан словно специально для меня, для моей жизни и моей работы.

— Ну что, как тебе подарок от мамы? — поинтересовался Дюбуа, наблюдая за моей реакцией с лукавым огоньком в глазах. В его голосе звучало скрытое волнение, словно ему было важно мое мнение.

— Мне очень нравится, — искренне ответила я, не скрывая восхищения. — Леди Долорес невероятно проницательная женщина. Она словно заглянула ко мне в душу. Спасибо ей огромное.

— Тогда давай позавтракаем, — предложил мужчина, и его лицо расцвело в искренней улыбке. Его забота трогала меня до глубины души. Честно говоря, обо мне никогда никто так не заботился. Мужчины в моей прошлой жизни, конечно, были, но они почему-то всегда ждали, что это я должна о них заботиться. Должна менять свои привычки, должна вставать раньше, чтобы приготовить завтрак, чтобы он смог выспаться, должна вечером ублажать его, несмотря на то что я тоже приходила с работы уставшей и сама бы не отказалась от ласки и внимания. Видимо, поэтому мужчины в моей жизни и не задерживались надолго. Как только проходила первая эйфория и начинались претензии и эти вечные "должна, должна, должна", мужчины исчезали, как утренний туман.

Завтрак прошел в удивительно приятной и непринужденной атмосфере. Пока я переодевалась за ширмой, Дюбуа заварил ароматный чай, и я вышла уже в новом наряде к накрытому столу. Пока я ела, он неожиданно вызвался быть моей личной горничной.

— Только не говори, что ты поможешь мне сделать прическу? — я в шоке уставилась на мужчину, не веря своим ушам.

— Доверься мне, — и Дюбуа начал колдовать с моими волосами, искорки азарта плясали в его глазах. Сперва он бережно расчесал их, потом нежно помассировал кожу головы кончиками пальцев, а потом ловко соорудил простую, но удобную прическу, собрав волосы в аккуратный пучок. Я даже помотала головой, чтобы убедиться, что все держится крепко.

— Но как? — сказать, что я в изумлении, — это ничего не сказать.

— Это один из секретов моей семьи, — загадочно улыбнулся Дюбуа, прищурив глаза. — Каждый мужчина в нашем роду обязан уметь делать прически, чтобы угодить своей даме.

Я рассмеялась, не в силах сдержать восторг. Вот это поворот! Аристократы, умеющие плести косы… Мир явно сошел с ума. Но мне это безумно нравилось. В его прикосновениях не было ни капли пошлости, только забота, нежность и какое-то трепетное уважение. Наверное, именно так и должна ощущаться истинная любовь, когда тебя ценят и оберегают.

После завтрака мы вышли из моей комнаты под строгим взглядом мадам Жибер и сели в ожидающую нас карету. Пора уже работой заняться и выяснить, кто покушался на нашего основного подозреваемого.

В доме Эвергрина нас встретили сдержанно, но в этой сдержанности чувствовалось какое-то вымученное радушие. Возможно, это и есть высшая степень гостеприимства, доступная чопорной светской семье.

Но более всего меня поразил старший Эвергрин. На его лице застыла печать скорби, словно он облачился в траур не только душой, но и телом. Это вызвало у меня легкое недоумение, которое быстро переросло в жгучий интерес. Ведь я даже в своем родном мире выбрала профессию следователя из-за неутолимой жажды разгадывать тайны. И в этом мире мое любопытство ничуть не угасло. Он приветствовал нас формальными фразами, обменялся с Дюбуа ничего не значащими репликами и молча проводил в комнату сына. Его движения были медленными, взгляд — потухшим, будто жизнь покинула его.

Александр Эвергрин лежал на постели, его лицо было мертвенно-бледным. На голове видна повязка, сквозь которую проступали пятна крови. На прикроватной тумбочке, помимо склянок с лекарствами, стояла чашка с недопитым чаем, а на блюдце — надкусанное пирожное. "Наш подозреваемый, оказывается, знатный сладкоежка", — промелькнуло у меня в голове, когда я заметила на столике у камина коробку с этими самыми пирожными, в которой явно недоставало доброй половины.

— Как вы себя чувствуете? — голос Дюбуа прозвучал резко и отрывисто. Никаких светских любезностей, никаких расшаркиваний. Он здесь был по делу, и его тон был сух и подчеркнуто официален.

— Как видите, — криво усмехнулся Александр. В его глазах мелькнула тень боли и горечи. — Видимо, весть о моей связи с Натали дошла до злоумышленника.

— Вы полагаете, что на вас напали из-за этого? — Дюбуа нахмурился и бросил на меня озадаченный взгляд. Казалось, что-то в этой сложной головоломке не складывалось в его голове. А вот у меня, наоборот, начали вырисовываться контуры какой-то невероятной, почти абсурдной картины. Но я не спешила озвучивать свои догадки, опасаясь показаться глупой. Да и доказательств у меня не было — лишь смутные домыслы. Поэтому я предпочла молчать и внимательно слушать, стараясь не упустить ни одной детали.

— Я не знаю, кому еще могло прийти в голову на меня нападать, — пробормотал Александр, переводя взгляд с Дюбуа на меня. В его голосе звучали растерянность и какая-то обреченность. — У меня нет врагов, впрочем, как и друзей.

Дюбуа кивнул, задумчиво поглаживая подбородок. В его глазах читалась напряженная работа мысли.

— Расскажите, что произошло? Вспомните все детали, даже те, которые кажутся незначительными. Куда вы направились вчера, когда ушли с вечера?

Александр прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями. На его лице отразилась внутренняя борьба — он явно не хотел говорить всей правды.

— Я отправился в мужской клуб, пробыл там до глубокой ночи, а потом решил немного прогуляться, чтобы освежиться, так сказать, — мужчина явно намекал на то, что был изрядно пьян и хотел с помощью прогулки немного протрезветь. В его голосе проскользнула неловкость. — Знаете ли, отец не в восторге, когда я возвращаюсь домой в таком состоянии. А потом на меня напали, и я не помню, что было дальше. Пришел в себя уже здесь.

— Отец следит за тем, в каком состоянии вы возвращаетесь домой? — одна бровь Дюбуа взметнулась вверх. В его взгляде мелькнуло недоверие.

— Элоиза, моя жена, ему все докладывает, — недовольно поджал губы Александр. В его голосе звучало раздражение.

— А где она, кстати? — Дюбуа окинул комнату быстрым взглядом, словно Элоиза была не взрослая женщина, а какая-то болонка, которая могла спрятаться за ножкой кресла или ширмой и сейчас должна обязательно выбежать, виляя хвостом.

— Не знаю, — Александр недовольно скривился. Его лицо исказила гримаса неприязни. — Мы не сильно ладим после того, как она узнала о моем желании развестись, — ответил мужчина, а я не удержалась и усмехнулась. "Еще бы они ладили, когда муженек нашел другую и даже истребовал королевское