Приговор окончательный! - Сергей Григорьевич Алтухов

— Уже дали, — Игорь Матвеевич вытер отглаженным платком выступающую по уголкам губ слюну. — Уже дали, тебя не спросили. Но если бы тебя столько раз шомполами ожечь, сколько часов стыда и позора мне это стоило, то и того было бы мало! «Беседуют со всеми родственниками!» — передразнил он Петра Ивановича. — То-то ты с такой харей, — Игорь Матвеевич гневно взглянул на полное лицо младшего Боровца, — в больницу от этих бесед забился! Ну, погоди, — держась за поясницу, поднялся он. — Подавишься ты еще теми деньгами. Чтобы они огнем сгорели! И ты, и братец твой возлюбленный. А мне, старому дураку, видать, так и надо. До седых волос дожил, ума не нажил.

Игорь Матвеевич брезгливо отмахнулся от пытавшегося его удержать Петра Ивановича и, нахлобучив соломенную шляпу, направился к выходу.

Уже вернувшись домой и запершись в своей комнате, он долго не мог прийти в себя. Это надо же, на склоне лет вляпаться в уголовную историю! И из-за кого? Из-за брата своей супруги, Екатерины Ивановны. Будь он трижды неладен, этот Петр Иванович. И вообще — оба родственника, вместе взятые. И как ловко Петрусь подъехал к нему: ерундовая просьба, вам это ничего не будет стоить. А вышло, что к ответу его раньше других потянули. Позор-то какой! Всю свою жизнь он добывал хлеб честным трудом. Всегда мог смело и прямо смотреть людям в глаза. Ему нечего было стыдиться. А сейчас...

Какая может быть связь между арестом Боровца и им самим? Только одна — прошлогодняя просьба Петруся. О, если бы он мог вернуть тот момент! Сейчас бы он так ответил Петру Ивановичу, что тот, наверное, пересчитал бы все лестничные ступеньки до подъездной двери. Даже не зная никаких подробностей, Игорь Матвеевич понимал: за тридевять земель к следователю без всякой причины не вызывают. И от этого понимания тошно становилось на душе. Поверит ли следователь, что, выполняя просьбу Петруся, он не имел абсолютно никакой корысти. Этот вопрос мучил его, не давал покоя.

Глава 16

Петр Иванович нервничал. Звонок из Новосибирска, известивший об аресте старшего брата, грянул, как гром среди ясного неба. Он убеждал домашних, что случай с братом — сущее недоразумение, скоро все прояснится, но успокоить себя самого не мог. Мелькнула мысль: бежать, скрыться куда-нибудь. Однако, поразмыслив на свежую голову, отмел ее. Не такое уж он совершил преступление... Бывает, конечно, сажают и за меньшее, однако до этого еще далеко, — подбадривал себя Петр Иванович. Вывернется, поди, Вася. Не впервой.

За сорок лет жизни Петр Иванович много чего повидал. После войны служил в рядах Советской Армии, потом увлекся морем. Закончил мореходку. Попал в Азовское морское пароходство. Ходил в загранрейсы: свет повидать, себя показать.

Со временем, обзаведясь семьей, осел в Киеве. На жизнь ему в общем-то не приходилось жаловаться. Бывшему моряку нашлось место мастера производственного обучения в речном училище.

Жена, Вера Сергеевна, работала художником-оформителем, зарабатывала достаточно. Растили дочку Оленьку, все, вроде бы, как у людей. Однако Петру Ивановичу всегда хотелось жить не как все. Он и в партию вступил, надеясь получить какие-то льготы. И в загранку-то ходил не за экзотикой, а за вполне реальным импортным барахлом. Только все это было не то.

Брат, вот кто не давал Петру покоя. Василий зашибал деньги с шиком, с блеском опытного мастера и при этом ухитрялся не подставлять под удар собственную голову. И доходы их не сравнишь: то, чего брат достиг в Новосибирске на должности начальника спецмонтажного управления, вообще не поддавалось описанию!

Одна трехкомнатная квартира, обставленная самой остродефицитной мебелью и устланная дорогими коврами, чего стоила. И это еще, так сказать, самый первый, с порога видимый, план. А на втором — деньги, много наличных денег! Как небрежно бросал их Василий официантке в аэропортовском уютном ресторанчике. И не только в нем одном.

Петр Иванович не мог бы себе позволить и десятой части того, что истратил старший брат буквально за неделю.

По Новосибирску разъезжали на служебной «Волге». И шофер хоть бы раз пикнул: куда брат прикажет, туда и вез. А ведь прекрасно понимал, что ездят не по делам.

— Как тебе удается так жить? — поинтересовался Петр Иванович, когда они, однажды вечером, запершись на кухне, потягивали из хрустальных кружек под балычок из осетрины золотистое «Жигулевское».

У Клавдии Михайловны разболелась голова, и она прилегла пораньше. Сережа смотрел по телевизору футбол в гостиной. Так что никто им не мешал.

— Как удается, спрашиваешь? — усмехнулся Василий. Стальные глазки-буравчики слегка прищурились, лицо раскраснелось.

— Вроде бы, и по грани ходишь, ан нет, не попадаешься. Так, глядишь, всю жизнь гоголем проживешь. Вроде, и не веришь ничему и никому, а в передовиках числишься.

— Значит, интересуешься, — Василий прихлебнул пиво, обтер оставшуюся на губах пену. — Любопытство разбирает. Ну что ж, я отвечу. Политика, брат. Политика. Есть коммунизм, в который я верю! — старший брат осклабился. — Это коммунизм для себя. Такой возможен. И лично я его себе построил. Лично у меня все есть, — Василий Иванович обвел вокруг волосатой рукой и кивнул на закрытую дверь. — И в квартире, и в кармане. Мой коммунизм — это я, несколько приближенных людей: без них не обойдешься в делах, цепочка необходимых посредников и кое-кто из тех, кто управляет погодой. Всё! — он резко рубанул ладонью воздух. — Больше мне никто не нужен! В этом тесном кружке мое царство. Мой мир! — Вот так они поговорили в эту последнюю встречу.

Из Сибири Петр Иванович вернулся оглушенный успехами брата. Долго рассказывал жене, как великолепно устроился Василий. Про себя вспоминал и еще кое-какие приятные подробности, о которых не счел нужным говорить близким. Что греха таить, и свое собственное будущее начинало рисоваться ему в весьма радужных красках. С таким-то братом, как Вася, далеко можно шагнуть.

И вдруг все разом перевернулось.

Петр Иванович с хрустом переломил зеленую веточку и остановился возле скамейки, на которой недавно сидел с Игорем Матвеевичем: «Если взялись за старика, значит, скоро и до меня доберутся. Выйдешь из больницы и... на допрос».

Глава 17

В поселок Неболчи Новгородской области лейтенант Карташов попал в конце июля. Колонна новосибирских связистов располагалась не слишком далеко от станции, в вагончиках. Через несколько дней работы с документацией колонны кое-что в отношении Вержанского стало проясняться.