Зеркала-озера - soverry

— Понимаешь, — тетя звучит так, будто пытается подобрать слова, — сама суть школы заключается в том, чтобы дать возможность юным ведьмам раскрывать свои силы постепенно, получать необходимые знания в комфортной и безопасной, — она делает акцент на этом слове, — обстановке.

— Так оно и есть, — соглашается Алёна. Смотрит и почти не моргает.

Повисает пауза.

Непродолжительная, но от того не менее неуютная.

— Может, тебе будет лучше уйти на домашнее обучение?

Предложение настолько внезапное, что Алёна буквально не может найти слов, чтобы ответить. Только смотрит округлившимися от удивления глазами и все.

Марта продолжает:

— Не навсегда, но на какое-то время. Скажем… закончишь этот курс так, а дальше посмотрим.

— Этот курс? — повторяет Алёна, будто бы не верит собственным ушам.

— Здесь осталось всего несколько месяцев, — поспешно добавляет Марта. — К тому же, ты уставшая, вымотанная учебой, еще и эти неожиданно появившиеся трансы. Тебе стоит позаботиться о своем здоровье в первую очередь.

Аргументы звучат вполне убедительно. И Алёна согласилась бы с этим, если бы вообще их слушала. Вместо этого она утыкается взглядом в противоположную стену и какое-то время молчит.

— Я понимаю, у тебя там подруги, — продолжает тетя, совершенно не замечая, что ее никто не слушает. — Но это вынужденная мера, к тому же, временная. Думаю, их родители скоро тоже заговорят о домашнем обучении, если уже не заговорили.

— Но мне нравится ходить на занятия.

— О, милая, — сочувственно выдыхает Марта и заботливо проводит по волосам племянницы ладонью, — я знаю. Но что мы можем сделать?

— Для начала, — отвечает Алёна, переводя на нее взгляд, — не паниковать. Да и я давно уже не первокурсница. Если понадобится, я могу за себя постоять.

— Не пойми меня неправильно, я в тебе не сомневаюсь…

— А что тогда?

Марта закусывает нижнюю губу. И в этом нет ничего раздражающего, но Алёна фыркает.

— Как с мамой, да? — получается раздраженно.

— Алёна, дорогая…

Но несмотря на ласковый тон, Марту никто не слушает. Алёна уже вскакивает с кровати и направляется на кухню, оставляя тетю в полном одиночестве.

Знает же, конечно, знает, что в глубине души Марта хочет как лучше. Но она всегда хочет как лучше, только не получается ничего. Кошка прыгает на стоящую рядом тумбу, от неожиданности Алёна вздрагивает.

— Да ну тебя, — полушепотом себе под нос.

Слышит шаги по коридору, но полностью игнорирует их.

Так, будто ничего не происходит.

Надо просто поставить чайник и поужинать.

Марта заходит на кухню тихо, садится за стол и как будто ждет чего-то. Алёна не поворачивается к ней лицом; извинения застревают где-то в горле, потому что вслух не звучит ни одно из них.

— Я буду продолжать ходить на занятия, — она произносит это абсолютно серьезным и не терпящим возражений тоном. — Одна пропавшая девушка еще ничего не значит.

И почти что даже верит в собственные слова.

Почти, но не совсем.

Марта не спорит. Они не ссорятся, но напряжение повисает на весь оставшийся вечер; и Алёна ненавидит себя за то, что не может хотя бы нормально извиниться, не говоря уже о том, чтобы сказать, что впервые за долгое время чувствует себя значимой и не может взять и отказаться от школы в такой момент.

Все эти мысли остаются крутиться исключительно в ее голове. Именно они и не дают уснуть, несмотря на всю навалившуюся за день усталость.

Глава 5. Старые раны. 1

После того разговора о домашнем обучении в квартире стало удивительно тихо: общение Алёны с Мартой почти сошло на нет, кошка перестала громко мяукать, даже воздух по комнатам начал перемещаться медленнее. Несколько раз, выходя поставить чай или разогреть обед, Алёна хотела позвать тетю составить ей компанию, но все так и не решилась.

Никогда еще они не ссорились так надолго. Можно, разумеется, сколько угодно повторять себе, что это не ссора, но почему тогда они не разговаривают? Почему избегают друг друга и стараются не приходить в какую-то комнату, если там уже есть другая?

И вот теперь — спустя почти неделю с исчезновения Агаты — все кажется ужасно неприветливым и чужим дома.

Алёна просыпается на полтора часа раньше обычного, нарезает побольше бутербродов в бумажные пакеты, заваривает почти литр зеленого чая с облепихой в термос и практически сбегает из квартиры, тихо захлопнув за собой дверь вместо того, чтобы попросить Марту закрыть за ней. Уже выходя из подъезда, Алёна вдруг осознает, что не имеет ни малейшего представления о том, чем займется в школе так рано. Ворота, конечно, будут открыты, чего нельзя с уверенностью утверждать о корпусах. Она обходит дом, порывается написать Димке, но вовремя вспоминает, что подруга всегда держит телефон на беззвучном режиме и вряд ли увидит до того, как проснется по своему обычному будильнику, а это уже слишком поздно.

Поэтому она просто присаживается, завязывает три узла на левом ботинке и переносится в школу, ощущая небольшое головокружение. Алёна встает, придерживается за ствол рядом стоящего дерева, осматривает знакомую опушку, на которой оказывается вот уже четыре года каждое утро, и ловит себя на том, что могла бы с тем же успехом сидеть в своей комнате и притворяться, что спит.

Ссориться с Мартой — все равно, что поссориться с самой собой.

Алёна доходит до школы, ворота и правда оказываются открыты, поэтому она беспрепятственно проходит на территорию и решает усесться на ступеньки главного корпуса. Солнце еще не показывается из-за горизонта, она подбородок и губы прячет за плотным вязаным шарфом, руки засовывает в карманы куртки. Ветра почти нет, да и погода не такая холодная, но она это делает совсем не из-за того, что замерзла.

В голову начинают лезть мысли о маме, которые она пытается гнать от себя. Но они все навязчивее и навязчивее; чем сильнее Алёна пытается от них избавиться, тем больше думает о ней. Так себя и до слез довести недолго.

Она поднимает голову и устремляет взгляд в сторону ворот. Никого нет. И в ближайшее время никто не появится, но она смотрит на высокий забор так, будто вот-вот покажется знакомая фигура и направится в ее сторону.

Вытащив руки из карманов, Алёна обдает ладони теплым дыханием, трет между собой, а потом лезет в сумку за термосом. Так