Заместитель Иуды - Валерий Георгиевич Шарапов

отыграли, – стучало под черепной коробкой, – и одно лишь сумели понять…» Лично он пока ни черта не понимал! Теоретически это могли быть хулиганы – совпало так, наложилось на обстоятельства. Глупо лезть к начальству с такими пустяками – не поймут. Подъезд продолжал пугливо помалкивать. Влад поднял нож – за лезвие, двумя пальцами, сунул в карман. Прошел на свой этаж, вынул ключи из замочной скважины и отправился дальше – наверх. На последних этажах было чисто. Конструкция здания – нестандартная, между пятым этажом и крышей располагался низкий полуэтаж неясного назначения. Граждане держали там ненужные вещи – те, что жалко выбросить. Он подергал решетку, и дверца открылась. Пустое пространство, такое же окно, как внизу, широкий подоконник. У окна стояла полупустая бутылка водки, валялись обертки от сырков – классическая закуска советской алкашни. Здесь можно стоять часами, наблюдая за двором, – никто из жильцов не увидит. Появится объект – можно реагировать… Влад не стал ни к чему прикасаться, скептически осмотрел бутылку. Три здоровяка, и меньше половины усидели? Что за алкашня такая? Разве что так, для запаха. И не были они похожи на опустившихся граждан. На спецов – тоже, иначе дрались бы эффективнее. Недоучки, которых за плату использовали втемную? Наличие ножа ни о чем не говорило – кроме желания косить под блатных…

Он вернулся в квартиру, заперся, по традиции осмотрел углы. В принципе, смешно, товарищ майор, вы примкнули к незащищенным слоям населения. Убивать бы не стали, им это невыгодно, пока американцы не рассекретили «Люси». В меру покалечить – можно. Испугать – сам бог велел.

Влад с ненавистью воззрился на телефон, уже потянулся, чтобы позвонить в Отрадное – но рука дрогнула. Станет ли с ним разговаривать Дмитрий Сергеевич? Да и поздно уже, спать пора пенсионерам. Даже если ответит, сделает вид, что крайне изумлен, начнет выяснять, не переутомился ли майор за выходные? Просто позвонить, спросить, как дела, какую кличку придумали щенку, сообщить, что с помощью доброго человека искалечил троицу хулиганов, которую кто-то к нему подослал… Детский сад какой-то! Дмитрий Сергеевич и так узнает – если вся эта история не бурный приступ паранойи. Он завалился спать, решив, что утро вечера мудренее. Мелькнула мысль, пока не отключился: каким, интересно, будет следующий шаг?..

Глава 6

Следующий шаг впечатлил. И когда успели подготовиться? Всю дорогу на работу преследовало чувство: вы под колпаком, товарищ майор. Его вели – кожей чувствовал. С этим надо было бороться. Трубить во все колокола, сообщить генералу, как провел выходные, давить, отстаивать свою точку зрения…

Вся Москва спешила на работу, улицы были запружены народом, плотные потоки текли по переходам метро, в поездах было не протолкнуться. Центр Москвы гудел.

Влад вошел во внутренний двор управления – всегда так делал, не любил парадные подъезды.

– Пургин Владислав Анатольевич? – сухо спросили в спину. Спина похолодела. До ручки он так и не дотянулся. Тон знакомый, с такими нотками не спрашивают, как пройти в библиотеку.

Он резко обернулся. Трое в штатском, постные, смутно знакомые лица.

– Можно подумать, вы не знаете, товарищ, кто я такой… – В горле пересохло, паника заметалась в голове. Ход убедительный, можно сказать, с козырей зашли! Но какой в том смысл? Что ему предъявят? Предательская слабость образовалась в ногах.

– Вы задержаны, Владислав Анатольевич, – сообщил лысоватый субъект – По обвинению в измене Родине и сотрудничестве с иностранными разведками. Спуститесь, пожалуйста, с крыльца, вы мешаете проходу в здание.

Он действительно мешал. Многие пользовались этой дверью, но не ругались, как в троллейбусе, терпеливо ждали. Недоуменно поглядывали сотрудники из других отделов. Мелькнул изумленный и испуганный взгляд Ульяны Волошиной – коллега спешила на работу, искала в сумочке пропуск, и когда все случилось, рука там и застряла.

– Вы уверены, товарищ Ситников, что должны задержать именно меня?

– Владислав Анатольевич, давайте не будем все усложнять. Вы же не маленький, у нас конкретный и недвусмысленный приказ.

Действительно, все усложнять – только в свой пассив.

Влад сошел с крыльца, стараясь не меняться в лице. Двое взяли его под руки, повели к машине, которая стояла неподалеку. Самое мерзкое, что его задержание оказалось достоянием как минимум десятка сотрудников. Слух разлетится, «репутация» уже в кармане – при любом исходе. Могли бы взять у дома, но не стали. Составная часть плана? Ему пригнули голову, подтолкнули на заднее сиденье. Двое сели по бокам, третий – за руль. «Волга» тронулась бесшумно, словно под капотом находился не двигатель, а старик Хоттабыч. Сопровождающие молчали. Качать права было глупо – назад не вернут. Новый тридцать седьмой? С какой стати? Он бы знал…

В Лефортово не повезли. Даже на широкие улицы не выезжали. Комплекс зданий в глубине квартала принадлежал Комитету. Короткий переулок, поворот на девяносто градусов, еще один проулок, подворотня, невзрачное строение с решетками на окнах. У входа машины с характерными номерными знаками. Посторонние сюда не заезжали, даже сотрудники оставляли свои автомобили на общественных стоянках. Тучи уплотнились, заморосил дождь.

Задержанного выгрузили у крыльца и отвели в подвальное помещение. Лаконично подсказывали, куда идти, но он и без них знал. Коридор для общего пользования, налево – отворот, другой коридор, камеры для «избранных». На посту обыскали, вынули все, что не положено, повели дальше. Отворилась дверь в одиночную камеру размером где-то около восьми метров. Деревянная койка, стол, стул, «толчок» за шторкой.

– Закурить хоть дайте… – повернулся Влад к сопровождающим, но дверь уже захлопнулась. Курить в камерах не положено – даже тем, кто невиновен.

Вздохнув, он сел на койку, стал выстраивать мысли. Ход, конечно, сильный. Похоже, Дмитрий Сергеевич принял-таки решение – этот парень не достоин руки его дочери. Ну, это мы еще посмотрим… Становилось труднее бороться с безысходностью. Влад откинул голову на крашеную стену, закрыл глаза. Методика отработана: сразу на допрос не гнать, дать человеку помучиться, потерять связь с реальностью и здравым смыслом…

Прошло не меньше часа. Он почти не шевелился, даже немного задремал…

Вдруг открылась дверь, и вырос конвоир в форме без знаков различия, повелел выйти, встать лицом к стене. «Спокойствие, товарищ майор, только спокойствие, – мысленно уговаривал себя Влад. – В жизни нужно испробовать ВСЕ, только после этого можно сказать, что прожил ее не зря».

До комнат для допроса было рукой подать. Следователям в этом здании и стены помогали – навевали безнадежность и острое желание со всем покончить. Допросы с пристрастием Комитет не применял – что бы там ни вещали враждебные голоса. Психологические штучки, типа молчаливого