Четыре мертвых сестры - Наталья Евгеньевна Масальская

– Довольно аскетично, тебе не кажется?

– Ты сюда посмотри, – подозвал меня Егор.

На стеллаже позади рабочего стола книг не было. Все полки занимали довольно диковинные вещички. Модельки поездов, машинки, заводные игрушки искусной работы, стоящие на деревянных подставках фарфоровые куклы в платьях с кринолином.

– Какая красота! – искренне восхитилась я. – Как настоящие!

Провела по кукольному личику указательным пальцем – и каково же было мое удивление, когда я поняла, что оно сделано вовсе не из фарфора, а из бархатистой, как настоящая кожа, резины.

– Ты видел, да?

– Тоже заметила? Куклы сделаны под стиль начала века, а материалы современные. Могу предположить, что наш прославленный писатель любил мастерить поделки. И, судя по тому, что я здесь вижу, очень искусные.

– Обалдеть! – воскликнула я, когда, приподняв тоненькую ручку куклы, поняла, что та сгибается. – Как настоящая! Жаль, что у меня таких в детстве не было. А мишка? – Я схватила сидящего на пеньке мишку с барабаном и, перевернув, увидела внутри замаскированный ключик. Завела на два оборота, и косолапый, ожив, забарабанил в крошечный барабан.

Однако Егора больше занимал стол Иволгина, и он продолжил перебирать сложенные стопкой бумаги.

– Похоже, после обыска тут просто все в кучу навалили, и все. Не стали разбираться, что куда. Вот еще, смотри, – достал он из стакана для карандашей большую пружину. Повертел в руках, видимо размышляя, от чего она может быть. Ничего достаточно крупного, к чему бы она подошла, в комнате не было. – Ладно, разберемся позже…

Егор сунул пружину обратно в стаканчик и взял покрытую слоем пыли тетрадь в кожаном переплете. В ней оказались схемы поделок, уже готовых и тех, которые Иволгин только планировал смастерить, но не успел. Несколько страниц в середине были неаккуратно вырваны.

– Что, интересно, тут было? – ведя пальцем по остаткам зажатой скобами бумаги, вслух подумал Егор, отложил тетрадь и принялся выдвигать ящики стола. Я тоже отложила игрушки, внимательно наблюдая за напарником.

Осмотр тумбочки оказался быстрым, наверное, ничего не привлекло внимание великого сыщика Москвина. Он еще раз оглядел бумаги на столе, а потом развернулся вглубь комнаты и, уперев руки в бока, начал что-то искать глазами.

– Что ты пытаешься увидеть? – спросила я, как обычно не дождавшись от Егора хотя каких-либо пояснений.

– Записи, рукописи, в конце концов.

– Что? Рукописи? – не поняла я и, встав рядом, тоже обвела комнату взглядом.

– Иволгин был писателем, а не инженером-конструктором. У него в кабинете как минимум должны быть наброски его новых романов. Ты так не считаешь?

– В воспоминаниях он писал, что, как только понял свое истинное предназначение, отошел от написания книг. Наверное, тексты вытеснила любовь к поделкам. Остальное забрала милиция.

– Скорее всего, – в задумчивости ответил Егор и вернулся к стеллажу с игрушками. Его взгляд перескакивал с полки на полку, но руками он ничего не трогал, будто боялся сломать. – Занятная коллекция…

– Ага. Куклы как живые: ручки сгибаются, головы поворачиваются. Не удивлюсь, если под юбкой у нее заводной механизм.

– А мы сейчас посмотрим. – Москвин снял с полки одну из кукол, беспардонно перевернув ее вверх ногами, залез рукой под юбку и на ощупь зашарил по кукольным ногам. – Кажется, нашел.

Он одернул кукле платье, и та начала крутиться на деревянной подставке, поворачивая голову, поднимая и опуская руки, будто делала балетные па.

– И ногами шевелит? – завороженно спросила я.

Егор задрал кукольную юбку, показывая мне ее ноги. Они тоже находились в движении: то выпрямлялись, то скрещивались, приводимые в движение миниатюрными пружинками, которыми были скреплены с обеих сторон ее колени.

Наконец Егор отставил танцующую принцессу обратно на полку, на этот раз его внимание привлекла музыкальная шкатулка. Ее подставка была похожа на только что съеденный нами «Мытищинский» торт – белоснежная, вся в завитках и кружевах, среди которых на одной ноге стояла тоненькая балерина в розовом платье. Егор покрутил ручку, прилаженную к правому боку корпуса, и платформа и балерина начали крутиться.

Может быть, это какое-то новомодное веяние, но на меня мелодия произвела скорее отталкивающее впечатление. Судя по выражению лица Егора, ему музыка тоже не понравилась. Однако, когда она закончилась, он снова крутанул ручку и завел шкатулку. Кукла снова закружилась, вскидывая вверх одну ногу, и ее прозрачная розовая юбочка запорхала, как крыло бабочки, над нежным зефирным основанием.

– Мм, Егорка – меломан? – со смешком бросила я, не в силах больше слушать этот набор звуков.

– Согласен, мелодия занимательная, – не понял моей издевки Москвин.

– Ты серьезно? Ощущение, что ее играет несмышленый малыш, тыкая наугад по клавишам.

– Именно, и это прекрасно, – довольно заулыбался Егор.

– Поделиться с напарницей не хочешь?

– Ты что-нибудь знаешь о музыкальных шкатулках?

– Только то, что в ней записана определенная мелодия и она очень красивая.

– Внутри музыкальной шкатулки расположен цилиндр со штырьками и деталь, похожая на гребенку, с зубчиками разной длины. Когда шкатулку заводят, цилиндр начинает вращаться, а штырьки, задевая зубья гребенки в определенном порядке, издают звук. Смотри. – Егор повернул крошечный ключик, вставленный в замочную скважину, и верхняя часть шкатулки отскочила как на пружинке. Внутри действительно был металлический цилиндр с зазубринами, которые цепляли тонкие, плотно подогнанные друг к другу зубья гребенки. – Видишь эти насечки? От их порядка и зависит мелодия, которую играет шкатулка. Раньше музыкальные шкатулки могли себе позволить только очень богатые люди, так как их изготовление требовало от мастера ювелирной точности, безупречного музыкального слуха и утонченного вкуса. Почти все операции мастер выполнял вручную.

– Хочешь сказать, Иволгин еще и музыку писал? – усмехнулась я. – И швец, и жнец, и на дуде игрец. Все-то он умел, вон даже сверхчеловека смастерить решился. Только со слухом промашка вышла, медведь ему на ухо наступил.

– Не думаю.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. К музыке эта мелодия отношения не имеет. Думаю, здесь зашифровано послание. Ты права, на мелодию не очень-то похоже, но, если я найду ключ от шифра, смогу перевести мелодию в слова.

– Мне кажется, нам надо заняться опросом соседей. Ты слышал, что сказала Сомова? Кто-то из местных видел писательского монстра недалеко от поселка. А еще об этом же самом нам говорил Петренко. Егор, ты меня слышишь?

Меня уже достала его привычка отключаться от мира, когда ему вздумается. Ничего не объясняет, а теперь вот решил музыкальную шкатулку разобрать. Ну что скажешь, мальчишки…

– Егор! – позвала я громко.

– Я тебя слышу, не нужно кричать.

– Раз слышишь, нужно отзываться, а не стоять как глухой истукан. Мы ничего здесь не найдем, нужно опросить местных. Да брось ты уже эту дурацкую игрушку! – Я попыталась