Четыре мертвых сестры - Наталья Евгеньевна Масальская

– Спасибо за чай, но мы можем осмотреть дом? – прервал спор супругов Егор.

– Конечно, о чем речь, пойдемте.

И мы направились в сторону широкой деревянной лестницы, ведущей на второй этаж.

– Если вы действительно сможете избавить меня от всех кошмаров, мы с Кирюшей будем вам очень признательны, – сказала Инга.

– От всех, наверное, не сможем, но с призраками писательской семьи попробуем разобраться, – ответил Егор.

– Вы, вообще, надолго приехали?

– Думаю, на неделю. Все зависит о того, как быстро мы с Юлей соберем материал для статьи.

– Где вы остановились? – поинтересовался Кирилл.

– В гостинице, – ответила я.

– А вы с Егором?..

– Нет! – хором выпалили мы, а Кирилл с Ингой переглянулись и заулыбались.

Светская беседа подошла к концу, когда, поднявшись по лестнице, мы оказались у первой двери. Не дожидаясь приглашения хозяев, Егор вошел внутрь.

– Эти две спальни смежные, их занимали двойняшки, Майя и Лариса. Девочки были очень дружны и не хотели расставаться надолго, – по ходу осмотра комментировал Кирилл.

– В комнате что-то меняли?

– Нет, мы с Ингой обитаем в основном внизу. Там, кроме гостиной-столовой и кухни, есть кабинет, которым, к слову, Иволгин никогда не пользовался, и спальня его супруги Ирины. Сам Владлен Семенович в последний год перед смертью жил во флигеле. Это в глубине сада, сразу за домом. – Кирилл подошел к окну и, отодвинув штору, показал нам одноэтажную кирпичную постройку, похожую на гостевой домик, с односкатной, покрытой шифером крышей, на которой виднелись зеленовато-бурые разводы ото мха, старой листвы и наплывов земли. Похоже, домик был давно заброшен.

Увидев флигель, Егор оживился и спросил:

– Мы можем сначала осмотреть его?

– Конечно, – неуверенно ответил Сомов. Повисло напряженное молчание. – Видите ли, – смущенно продолжил он. – Мы с Ингой не ходим в пристройку писателя. Все эти слухи, знаете ли. Да и в доме достаточно места, чтобы не приходилось тревожить призраков.

– А как же паранойя и вздорные слухи? – поинтересовался Егор. – Как же кумир и все такое?

– Ну, знаете ли, все его книги есть у меня в библиотеке. Мне незачем нарушать чужое пространство своим вероломным вторжением. Тем более что в его кабинете нет ничего примечательного.

– Значит, вы все же отважились туда войти?

– Один раз, когда только въехали, открыли дверь и осмотрели с порога. Унылое зрелище. После всех обысков там не осталось ничего от творческого, одна казенщина. Если вам будет угодно, я провожу.

– Не стоит беспокоиться. Нас устроит просто ключ, – ответил Егор, и Сомов с облегчением выдохнул.

Заполучив ключ, мы вышли, обогнули дом и направились по узкой, выложенной булыжником дорожке к одноэтажной постройке. Прежде чем зайти внутрь, Егор осмотрел дом со всех сторон. Большое зашторенное окно выходило на улицу и хорошо оттуда просматривалось. На жилой дом, где в данное время обитала семья Сомовых, выходила деревянная дверь. На двух других стенах дома, обращенных в сад, окон не было.

– Ну и зачем нужно было зубоскалить? – спросила я, когда Егор вытащил из кармана ключ и вставил его в замочную скважину.

– Затем, что люди охотнее оправдываются, чем говорят правду напрямую. Теперь мы знаем, что после милиции два года назад в домике никого не было и место преступления не потревожено.

– Умно, – удивленно произнесла я.

– Видишь? – спросил Егор, вытащив ключ из замка.

– Что именно?

– Следы смазки. Замок совсем недавно смазывали. А что это значит?

– Сомовы соврали?

– Не думаю. Кто-то сюда приходил. Над дверью нет навеса, за год непогода привела бы замок в плачевное состояние. Однако его совсем недавно смазали, чтобы попасть внутрь. Кому это нужно?

– Может быть, милиция? – предположила я. – Они же возобновили дело.

– Почему тогда Сомов не упомянул об этом, когда я его спросил? Нет! Тут что-то другое.

Мы вошли внутрь.

Глава 11

Не представляю, каким этот дом был, когда здесь жил Иволгин, но сейчас мне вспомнились слова Кирилла: «Одна казенщина». Он был прав. Здесь царил нарочитый порядок. Такой бывает разве что в комнате подростка, когда тот пытается убраться за пять минут до прихода родителей. Все находилось не на своих местах. На большом письменном столе, слева от входа, огромной неряшливой стопкой лежали наскоро собранные отовсюду бумаги и тетради. Кроме стаканчика с ручками и карандашами, ничего не напоминало о том, что за ним работал писатель.

Стол прижался торцом к единственному окну, которое мы видели, обойдя дом снаружи. В углу на подоконнике скучала покрытая слоем пыли печатная машинка. Стену напротив, повторяя контуры окна, занимала большая картина в богатой золоченой раме. Сюжет мне показался странноватым для пролетарского писателя. На ней была изображена девушка с темными волосами. Она полулежала на траве и, приподнявшись на локтях, смотрела в противоположную от зрителей сторону, поэтому мы видели только ее спадающие на спину длинные волосы. Я подошла ближе. Сначала подумала, что мне показалось, но, присмотревшись, заметила, что полупрозрачное ситцевое платье в цветочек нарисовано позже, а изначально девушка лежала в траве обнаженной.

– Посмотри сюда, – подозвала я напарника.

Егор бросил перебирать бумаги на столе и подошел.

– Зачем ему понадобилось дорисовывать платье? Да еще так неаккуратно.

– Что-то скрыть?

– Что именно?

– Например, шрам.

Его ответ меня удивил, я приблизила лицо к картине, разглядывая место, по которому он минуту назад водил пальцами.

– Точно! – Под россыпью цветов темнел неровный шрам, тянущийся вдоль ключицы к плечу. Я вспомнила освидетельствование одной из дочерей Иволгина, у нее на плече был точно такой же шрам. – Он что… – Язык не поворачивался произнести фразу до конца.

– Похоже на то, – ответил Егор.

На пару мгновений я застыла на месте, борясь с шокирующим чувством непристойности, которое охватило меня. Это же надо, свою же дочь – голой…

– Ужас! – передернула я плечами. – А платье не показалось тебе знакомым? Это не в нем ли выловили из озера Яну Иволгину?

– Похоже, что ты права, – с безразличием ответил Егор, вернулся к стопке бумаг, а я направилась дальше, к темнеющей в дальнем конце комнаты двери.

Всего дверей в доме было две, располагались они друг напротив друга. Одна – входная, в которую мы вошли, за второй пряталась крошечная ванная. Петренко не обманул, дом действительно богатый, раз даже во флигеле есть удобства. Видимо, Иволгин жил здесь безвылазно.

Я закрыла дверь и вернулась в комнату.

Все стены напротив окна занимали стеллажи с книгами, прерываясь в середине картиной, под которой стоял обитый бархатом, сильно вытершийся диван. Его спинка, украшенная каретной стяжкой, выглядела намного лучше основания.