Пока любовь растворяется в воде - Фульвио Эрвас

— И часто к хозяину приезжали по ночам машины? — спросил Стуки.

— Иногда бывали гости.

— Ландрулли, продолжай ты. Я схожу навестить хрюшек.

Внутри свинарника Стуки не заметил ничего необычного. Он бросил взгляд на свиней: животные уже были накормлены и лениво подремывали. В какой-то момент инспектору показалась, что поросячьи пятачки искривляются в сардоническую улыбку, словно говоря: «И поделом ему!»

Инспектор вышел через заднюю дверь. «Если бы со мной был Сперелли, — подумал Стуки, — я бы послал его осмотреть проселочную дорогу, выходящую на шоссе. Мне она представляется весьма криминальной». Однако агента Сперелли с ним не было, и Стуки пришлось идти самому. Несмотря на то, что земля была достаточно влажной, отчетливых следов обуви инспектор не нашел. Точнее, он не нашел вообще никаких следов.

— Вопрос о религиозных турах невозможно раскрыть в двух словах, тем более по телефону.

Женщина говорила весьма сдержанно, словно ей поручили составить список чудесных явлений на ближайшие двадцать лет.

«Чертовы сестры! — подумал Стуки. — С какими странными типами мне приходится общаться по их вине».

Синьорина Марини вместе со своими деловыми партнерами занималась логистикой духовности. Специализированный сегмент крупного туристического агентства, работающего по всему миру. Они перемещали верующих из Патагонии до Сант-Антонио в Падуе[20], из Валь-д’Аосты[21] к Падре Пио в Апулии[22] и оттуда прямиком в Лурд. Другими словами, даешь каждому верующему свое святое место, где он мог бы засвидетельствовать силу собственной веры.

Инспектору Стуки пришлось пойти в турагенство, дождаться своей очереди, устроившись в удобном кресле напротив большого фикуса в кадке, а затем с улыбкой усесться перед миниатюрной блондинкой с острым носом и в очках как у гинеколога.

— Вы ведь понимаете, что мы организуем туры в десятки религиозных и молитвенных мест и перевозим тысячи и тысячи людей, — начала она.

Как выяснилось, верующие чаще предпочитают путешествовать на автомобильном транспорте и гораздо реже — по железной дороге. «Оказывается, религиозное поклонение — дело не такое уж экологичное», — подумал Стуки.

— А есть ли у вас…

— Пешие туры? — опередила инспектора туроператор.

— Да.

— Есть, конечно. Путь Сантьяго-де-Компостела, Дорога францисканцев[23]… Или у вас на примете что-то особенное?

— Меня интересует пешеходный маршрут по святым местам региона Венето. У вас есть что-нибудь подобное?

— Мы как раз над этим работаем.

— А другие турагентства уже предлагали что-то похожее?

— Нет, насколько мне известно.

— Но такие идеи у кого-то уже были?

— Не уверена. Впрочем, одних идей недостаточно, важно уметь их продвигать, а для этого необходимо иметь нужные связи.

— Связи?

— Ну да, контакты с определенными религиозными структурами.

— Скажите, а что произойдет, если одно гипотетическое турагентство похитит перспективную идею у конкурентов? Есть ли риск, что на это последует бурная реакция или даже месть?

— Вы шутите? Наша сфера, в целом, мирная.

— Вы сказали «в целом». Понимаю. Посмотрим, сможете ли вы мне помочь еще вот в чем. На ваш взгляд, есть ли среди святых мест Венето что-то действительно значимое, такое, что могло бы побудить верующих преодолеть свою лень и отправиться в долгое пешее путешествие?

— Ничего сравнимого с Сантьяго-де-Компостела.

— А какая-то особая святыня, которая может потрясти душу?

— Вы к чему ведете? — спросила синьора Марини.

— Я имею в виду такое место, посетив которое неверующий человек мог бы прийти к вере.

— Даже не знаю. Может быть, храм Мадонны Караваджо[24].

— Чем он отличается от других?

— Туда со всей Италии везут одержимых и бесноватых. Там совершенно особенная атмо сфера.

Ну вот, только особенной атмосферы им и не хватало! Инспектор записал адрес храма на брошюрке о маршруте Тревизо—Фатима[25].

Храм не отличался ни впечатляющими размерами, ни особым великолепием. Молчаливо возвышаясь над окружающим ландшафтом, он одиноко стоял у древней дороги, извилистой, словно река. Единственным напоминанием о современном мире были автомобильные парковки, расположенные по обеим сторонам дороги.

У подножия широкой лестницы храма инспектор Стуки на мгновение заколебался. У него не было опыта посещения подобных мест. Полицейский не был уверен, что сумеет проникнуться атмосферой. Стуки остановился на пороге церкви. Изнутри доносился ритмичный приглушенный шум.

Инспектор Стуки медленно вошел в церковь и вдруг заметил, что шагает осторожно, почти на цыпочках. Он увидел сидящих на скамьях или молящихся на коленях людей, в основном пожилых мужчин и женщин. Одна прихожанка стояла перед алтарем и называла по очереди имена святых, а остальные повторяли за ней хором: «Молись за нас!» У Стуки возникло странное ощущение, будто эти люди находятся не в церкви, а плывут на плоту среди бушующих волн океана. А может быть, это был взвод солдат, стоящих на страже городских ворот и не позволяющих врагу прорваться в город? Ему было ясно одно: там, снаружи, был переменчивый мир, а здесь, внутри церкви, царило совершенно особое состояние души. Там — опасности и страдания. Здесь — исцеление.

Стуки присел на скамью в последнем ряду и украдкой стал рассматривать сидящего рядом с ним маленького человечка с четками в руках. Дыхание незнакомца было сбивчивым, а лицо раскраснелось, словно от напряжения. Стуки предположил, что этот человек шел по жизни, получая от нее пинки и затрещины, и, возможно, явился сюда попросить у жизни пощады.

— …молись за нас.

— Извините, — прошептал Стуки.

— …молись за нас.

— Вы часто сюда приходите?

— …молись за нас.

— Вы здесь, чтобы о чем-то попросить?

— …молись за нас.

В глазах человечка с четками стояли слезы.

Любовь растворяется в воде, как сахар и соль. Лично я предпочитаю сахар. Кристаллы соли удивляют своей идеальной формой. Они сверкают, словно драгоценные камни. Дизайнер интерьера обожал соль. Он утверждал, что «белая смерть» ему не страшна, ведь он не страдает повышенным давлением. Дизайнер добавлял соль в любую еду. В ресторане он первым делом искал солонку и, если не находил ее на столе, немедленно звал официанта, только бы не испытывать нехватки хлорида натрия. Эта любовь дизайнера к соли была, по меньшей мере, странной. А может быть, и нет. Тот, кто проникает в чужое пространство, чтобы смоделировать и наполнить предметами по своему вкусу, должен иметь кое-какие недостатки. Необходимость советовать — по работе — форму унитаза или ширину шкафа не обходится без последствий.

Дизайнер гордился своими важными клиентами, особенно детьми промышленников с их великолепными виллами, удаленными от скоростных дорог, которые строили их отцы. Больше всего на свете мой знакомый предпочитал обставлять спальные комнаты молодоженов и кухни. Наверное, поэтому его тело напоминало мне таракана — насекомое чрезвычайно интересное и не лишенное очарования. Откровенно говоря, таракан оказался ничего себе: высокий, стройный, с темными волосами и слегка жирной кожей, особенно в коленных впадинах. Подобно таракану, дизайнер был быстрым, хитрым, способным в самых непростых ситуациях оставаться на месте и бежать при малейших признаках опасности.

Дизайнер вел ночной образ жизни, так ему было привычнее: ночью вся мебель выглядит одинаково, да и женщины тоже, а у таракана на этот счет вкусы были довольно простые. Он посещал заведения определенного типа и был своим среди уцелевших после того, как любовная лодка разбилась о быт, потому что виртуозно умел бросать спасательные круги. Какая женщина могла устоять перед его советами о том, как выбрать лучшую кухонную вытяжку или какие марки стильных встраиваемых холодильников престижнее. Он называл по памяти десятки способов заставить кондиционер работать тише, даже если самым эффективным из всех был совет вообще его не включать. Но все это, конечно же, было только предлогом. Дизайнер интерьера по работе общался со сливками общества, а в свободное