Охота на охотника - Валерий Георгиевич Шарапов

Можно и так сказать…

– Живо раздевайся, – скомандовала она. – До трусов! Нет, трусы тоже в стирку, снимай, говорю, что я там у тебя не видела? Боже мой… ну ты отличился, дорогой, прямо покрыл себя неувядаемой славой… да стой спокойно, эта слава от тебя уже лепешками отваливается…

Он задыхался от смеха. Людмила бормотала:

– А нечистым трубочистам – стыд и срам, стыд и срам, – запихивала грязную одежду в стиральную машину. Лично отвела его под душ, пустила воду и задернула шторку. – Стой под горячей водой. Долго стой, пока не задымишься. Мне еще один больной не нужен. Своих вон – полная поликлиника.

Когда он вышел из ванной завернутый в халат, Людмила пчелкой летала по кухне, собирала снедь. Умением, как из ничего сделать что-то, она владела в совершенстве. Майор жадно поглощал глазунью с колбасой и хлебом, давился горячим чаем. Людмила сидела напротив, подперев подбородок кулачком, смотрела, как он ест. Умением не задавать вопросы, когда этого не хотят, она тоже владела. Алексей ловил себя на мысли, что жизнь местами и временами неплохая штука.

– Я сегодня останусь, – сказала Людмила. – Завтра работаю с обеда. Пропали выходные. А тебе, как ни крути, нужна нянька. Кстати, в твоих вещах, которые я отправляла в стирку, я нашла старый сломанный замок. Вещь, конечно, нужная. Ты начинаешь подбирать все, что плохо лежит?

От смеха уже колики резвились в животе. Подумав, Людмила добавила, что удостоверение майора КГБ она вытащила. Но документ имеет такой вид, что ему не помешала бы стирка.

Он утопал в мягком матрасе, во взбитой подушке, чувствовал, как отпускает напряжение, расслабление растекается по членам. Глаза закрывались, ужасно хотелось спать. Рядом кто-то возился, обнимал его, ластился. Он машинально гладил обнаженное плечо.

– Эй, тук-тук, – шептала Людмила. – Есть кто живой?

– Райком закрыт, – пробормотал Алексей. – Все ушли на фронт…

Людмила давилась смехом, продолжала его ощупывать, щекотать. Это было приятно, и сон остановил наступление. Он повернулся, стал целовать смеющиеся глаза…

Глава восьмая

На следующий день была суббота. Костров подъехал к дому Шаламовых на такси, вышел за углом. День разгорался, над городом властвовал антициклон. Из динамика, подвешенного к соседней пятиэтажке, разносился бравурный спортивный марш. О грядущей Олимпиаде в этом городе напоминало все. Алексей поблагодарил водителя и, напевая под нос «Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена», отправился за угол. Воспоминания о вчерашних событиях еще бередили душу. Свою квартиру в Тушине он покидал как вор, взял с Людмилы слово, что не уйдет, пока его не дождется.

«А если не дождусь?» – сомневалась соседка.

«Приду, – уверял Костров, – не в этой жизни, так в следующей. Ты только жди».

Появляться в этот день в управлении смысла не было. Круглосуточно и без выходных работали лишь структуры, связанные с безопасностью спортивного праздника. Во дворе у Шаламовых было многолюдно. Гомонила детвора, лаяли собаки. Вряд ли те парни осмелятся напасть. Да и потери они понесли. И поезд давно ушел. И все же меры предосторожности излишними не были. Алексей дошел до машины, осмотрел ее, видимых повреждений не обнаружил. Сел на корточки, осмотрел выхлопную трубу. Бывает, что хулиганы набивают их песком, камнями. Интересный эффект получается… По соседству упитанный гражданин в панамке загружал в багажник дачные пожитки. Настороженно покосился на Кострова, тоже присел у выхлопной трубы. Все правильно, береженого бог бережет. Подошла упитанная дама с маленькой собачонкой в руках, стала ворчать: почему он так долго возится, они с Чапой уже все ждалки прождали.

Алексей завел машину, взрыва не произошло. Это было странно – те парни не могли не нагадить, если только не получили другие указания. «Москвич» выехал со двора, приготовился сворачивать на большую дорогу.

Вроде желтые «Жигули» приклеились. Но отвалили в боковой проезд, не успел прочесть номер. Потом опять возникли через пару кварталов – выехали из подворотни. И снова пропали. Это могли быть другие «Жигули», а у страха глаза велики. И все же он передумал ехать домой, да простит его дражайшая Людмила. На светофоре повернул на улицу Лаврентьева, стал смещаться в направлении Черемушкинского района. Мысль отправиться на дачу пришла внезапно, особых предпосылок не имелось. Неспокойно было на душе, подсказывало что-то, что вчерашний инцидент – только разминка. И это будет длиться, пока он не убедит свое начальство возобновить дело. Тогда охота за ним потеряет смысл. Но как убедить начальство, а тем более в субботу?

Обогнуть Москву по кольцевой было проще, чем пробиться через центр. Личный автотранспорт оставался роскошью для обычных граждан, но в этом городе проживало десять миллионов человек, и у некоторых все же имелись автомобили, а еще существует служебный транспорт, общественный, грузовой и фургоны, которых развелось особенно много… Он шел на приличной скорости, за полчаса добрался до отворота на Горьковское шоссе. Попутного транспорта хватало. Через каждый километр стояли гаишники, попадались военные машины – явление странное, но не исключено, также связанное с Олимпиадой. За спиной периодически возникало что-то желтое, но он не мог отвлечься от дорожной обстановки. Мало ли желтых машин в стране? Заморосил дождь, заднее стекло покрылось разводами, ухудшилась видимость. Майор выехал на шоссе вместе с кучей другого транспорта, а через три километра встал посередине проезжей части, дождался, пока проедут встречные, и повернул налево. Желтые «Жигули», мельтешащие сзади, отправились прямо, это снова оказалось не то. Разочарованный, он съехал с трассы, покатил по щебеночной дороге. Следом никто не ехал – ни желтый, ни серо-буро-малиновый. Значит, в рассуждения вкралась ошибка. Но возвращаться было глупо. В принципе, не страшно, если лишний раз посетит дачу. Лишь бы с Надеждой не столкнуться. Хотя снаряд дважды в одну и ту же воронку…

Алексей обогнул березовый перелесок и через несколько минут въехал в кооператив. Дачников хватало, постоянно приходилось огибать прижатые к заборам машины. Проезды в садовых товариществах делали до невозможности узкими, видимо, считалось, что граждане должны пользоваться электричками. А автомобиль – чуждый вид транспорта. В открытое окно тянуло дымком, на участках копошились дачники, что-то возделывали, резвились дети и собаки. Но в его квартале на краю поселка было тихо. Соседскую дачу уже два года не могли продать, хозяева перестали сюда ездить. С обратной стороны проживал одинокий пенсионер, заслуженный прокурорский работник – видимо, совсем стало плохо со здоровьем. Через дорогу территория также пустовала – у хозяина семейства случился гипертонический криз, долго не протянул, а остальные члены семейства были не в курсе, с какого конца браться за тяпку.