Рукопись, найденная в Выдропужске - Анна Викторовна Дашевская

приносит только вред обществу, история архитектуры же и подавно удел специалистов. В-третьих, не понимаю, зачем журналу военно-морского флота нужны такие подробности о великом архитекторе? И да, больше мне не звоните!

И голос её сменился короткими гудками.

– Эк она меня… – сказала я ошарашенно. – Но позвольте, как это – «никаких хозяйственных построек»? А как же склады и каналы Новой Голландии?

Этот разговор надо было запить кофе, так что я остановилась возле первого же попавшегося придорожного кафе, взяла большой стакан того, что они называли «латте» и вернулась в машину. Прихлёбывая напиток, я размышляла.

Несколько дней назад я обзванивала этих самых экспертов с вопросами о Чевакинском. Допускаю, что вопросы были дилетантскими и даже попросту глупыми, но что-то не помню, чтобы кто-нибудь со мной вот так разговаривал. И, кстати, а зачем я соврала насчёт того, что журналистка? Если бы с этой дамой разговор уже был, она бы вспомнила, что представлялась я совсем иначе…

Может, я номером ошиблась?

Ага, возразил мне внутренний голос, ошиблась. И случайный собеседник – вот так сходу понял о ком и о чём идёт речь? Так не бывает! Где так мой список?

Возле Ксении Всеволодовны плюсик в списке стоял, только ставила его не я. Вот в чём дело, Лёлик ей звонил! И, по-видимому, на отповедь не нарвался, потому что об этом он уж точно мне бы рассказал. Ну ведь рассказал бы?

Так, надо выключить паранойю.

Кто там в списке есть ещё? Ага, например вот – Соболянская Ирина Ивановна, и с ней точно говорила я. Попробуем…

– Слушаю вас, – ответил мне мягкий женский голос.

– Ирина Ивановна, добрый день. Меня зовут Алёна Литвинова, я звонила вам несколько дней назад…

– Да-да, конечно, я помню. Охотники за редкими книгами! – в голосе женщины звучал смех. – Вас трудно забыть. Что, появились ещё вопросы?

И снова я рассказала о подаренной книге и предположениях насчёт мебели. Моя собеседница похмыкала, потом сказала:

– Мне кажется, автор той книги не совсем в теме. И не принято было в те времена, чтобы архитектор создавал не здание, а дом целиком, от стен до стульев, и Чевакинский был, на мой взгляд, слишком для этого монументален. Конечно, документы того времени остались в основном официальные – те же самые чертежи, переписка со всякими государственными и церковными организациями, но оттуда можно извлечь и кое-что интересное. Да вот, погодите минутку… – я услышала, как защёлкали клавиши компьютера, голос Ирины Ивановны отдалился, задавая кому-то вопрос, и вновь появился в трубке. – Вот, смотрите, переписка Саввы Ивановича с Новгородской духовной консисторией…

– Простите, почему Новгородской? – перебила я.

– Потому что в то время, это 1773 год, Выдропужск, где Чевакинский строил храм, относился именно к этой консистории, – пояснила Ирина Ивановна, нисколько не обидевшись на мою невежливость. – Так вот, переписка по поводу прошения, поданного отцом Никифором Афанасьевым, священником Выдропужской церкви Богородицы Одигитрии. И здесь Савва Иванович пишет, в частности, что начал строить каменную церковь по собственным чертежам, потратил такое-то количество кирпича и извести, чертежи же сделаны и на летнюю, и на зимнюю тёплую церковь, включая печи украшенные.

Она замолчала, переводя дух, а я переспросила:

– Печи?

– Ну не камины же, – усмехнулась она. – А вот всякие детали приделов и алтарная преграда – это уже делалось позднее, и без участия Саввы Ивановича.

– Понятно, спасибо.

– И потом, честно говоря, мебель восемнадцатого века у нас сохранилась плохо, если она не дворцовая, конечно. Сами знаете, в семнадцатом-восемнадцатом году горело всё… Да-да, иду! – воскликнула Ирина Ивановна куда-то в сторону, и добавила уже мне. – Простите, мне пора. Но, кажется, я ответила на ваши вопросы?

– Несомненно, – кивнула я уже опустевшему телефону, и задумчиво уставилась куда-то вперёд.

Украшенные печи – это голландки, изразцовые? Вроде в восемнадцатом веке это было вполне принято. И печь – это не стул, её развалить куда труднее. Не мог ли тайник быть в печи? Или бумаги там хранить нельзя? Да что ж это такое, куда ни сунься, выясняется, что я ещё чего-то не знаю! И что мне теперь, печное дело изучать?

***

В гостинице меня вспомнили и даже сообщили, что номер мой свободен, в него даже ещё никого и не селили.

– И в ресторане у нас сегодня музыка будет, – радостно сообщила мне круглолицая девушка с рецепшен, на бэдже которой было выведено имя Настя. – Живая, прямо целый оркестр, две гитары, саксофон и ударник. Забронировать вам столик?

Хотела я отказаться, вспомнив, как грохотала музыка на праздновании юбилея, но потом пожала плечами – я сегодня одна, разговаривать мне не с кем, так почему бы нет? И кивнула.

– Забронируйте. На восемь вечера, на одну меня.

– Ну почему же на одну, – раздался за моей спиной знакомый голос. – С твоего разрешения, я составлю компанию!

Резко развернувшись, я почти уткнулась носом в голубую джинсовую рубашку. Внутри рубашки был, вот неожиданность, господин Кузнецов, он смотрел на меня и улыбался с чрезвычайно довольным видом.

Ещё один… престидижитатор!

– Ты откуда тут взялся?

– Из Москвы, разумеется. Я же говорил, что моя обязанность – тебе помогать.

– И как меня нашёл?

– Душа моя, ты же не велела своим близким скрывать, куда ты поехала. Я связался с прекрасной Ядвигой Феликсовной, она сообщила, что ты отбыла продолжать наши исследования, и я отправился следом.

– А… – много ещё чего я хотела спросить, но посмотрела на девушку Настю, у которой, кажется, даже носик заострился из любопытства, и не стала. – Пойду заселюсь.

– Давай я твою сумку донесу, – не стал спорить «голос разума». – И поговорим о наших планах.

***

В номере ничего не изменилось. Даже недопитая бутылка воды по-прежнему стояла в холодильнике, ровно на том же месте, где я её и оставила. То есть, поскольку никто не заселялся, так и убирать не стали. Нормально, что уж там.

Ноутбук занял своё место на столе, дорожная сумка отправилась в шкаф, я ж вытащила из маленького рюкзачка мобильник и глянула на экран. Три пропущенных вызова, все с неизвестных номеров – идут в пень, мне некогда выслушивать предложения насчёт страшно выгодного кредита или стебаться над жуликами, представляющимися «службой безопасности банка». Одно сообщение от тётушки: «Звонил Кузнецов, я сказала, куда ты поехала. Доберёшься – напиши».

Кивнув, я быстро набила ответ: «Доехала, встретились. Вечером позвоню». Отложила телефон и повернулась к Кузнецову, который стоял у окна и, чуть отодвинув штору, внимательно смотрел во двор.

– Что ты там увидел?

– Бродячую кошку, – он отпустил занавеску. – Так какие у тебя планы?

Я посмотрела