Не убивайте мою собаку! - Елена Булганова

Марина задохнулась ужасом от одного звука этого имени, крикнула:

— Все, я выезжаю! И звоню отцу! Просто сиди там и молчи, хорошо?

Даша истерично всхлипнула и отключилась.

* * *

Как ни торопилась Марина, но муж ее опередил. Городское отделение полиции занимало деревянный дом в два этажа еще дореволюционной постройки, было окружено ухоженным садиком со скамейками. На новый статус здания указывала только вывеска «ПОЛИЦИЯ» внушительными голубыми буквами на белом фоне. В садик Николай вывел Дашу и крепко придерживал ее за плечо — дочка рвалась в дом, куда увели ее любимого. Лицо превратилось в сплошную маску плача, от слез даже намок ворот футболки. Марина села рядом и тоже обняла дочь, благодарно пожала запястье мужа. Странно, на миг она ощутила почти запредельное счастье быть в семье, быть под защитой, быть одним целым. Стопкой бумажных платков насухо протерла лицо дочери, заставила высморкаться и попросила:

— Дашунь, расскажи все с самого начала, хорошо?

— Давай, а то за всхлипами я тоже не все разобрал, — поддержал Николай.

Даша сделала пару глубоких вздохов, села прямее и заговорила:

— В общем, Герман пришел предупредить, что вечером и ночью будет приглядывать за своей бабулей, которую утром выписали из больницы. Я пошла потихоньку за ним… нет, не подумайте, я за ним не следила, еще чего! Просто было так тоскливо, все равно не хотелось дома сидеть. В общем, дошли до дома, где эта бабка живет, Герман зашел в подъезд. А я села на скамейку напротив, решила подождать. Вдруг бабка его прогонит, скажет, что ей не нужно ничего? Потом «скорая» подъехала, прямо к подъезду, а сразу за ней полиция. Я ждала, мне вдруг так страшно стало! Потом вывели Геру, я бросилась к нему, один полицейский удержал меня, назвал по имени, какой-то папин знакомый. Он сказал, чтобы я уходила, что тут у них убийство, погибла пожилая женщина. Но в машину меня не взяли, я бежала всю дорогу. Мне обязательно нужно дать показания!

— А ты что-то знаешь? — похолодела от ужаса Марина.

— Да! Я не хотела тебе говорить, мам, чтобы ты не вспоминала плохое и не плакала. Но одна девчонка — мы с ней учились в началке — она мне сказала, что ее мама работает как социальный работник с этой бабкой и что бабку часто навещает внучка, то есть Яся. Но это невозможно, Яську же похоронили, а эта девчонка не знала. Я сразу поняла, что там замышляется преступление. Теперь вот бабку убили, а Германа подставили!

Она снова зарыдала. Марина не могла сделать вдох, так поразили ее слова дочери об Ясе. Тем временем муж задавал вопросы четко и по делу:

— А ты сама видела эту якобы Ясю? Раньше или сегодня, пока сидела с видом на чужой дом?

Даша на пару мгновений затаила дыхание, словно обдумывала, не солгать ли. Но потом покачала головой:

— Нет, никого я не видела.

— Отчего же не сказала нам, Герману? — мягко спросил Николай.

— Я собиралась сказать Герке, но не знала как. Вдруг эта идиотка Сидорова что-то напутала? Или просто наврала, чтобы надо мной поиздеваться? А Герману будет больно.

И снова слезы. Марина полезла в сумку за новой упаковкой платков. Николаю позвонили, он встал и отошел в другой конец садика, вернулся сосредоточенный.

— Так, Дашенька, сейчас ты с мамой пойдешь в кабинет следователя, он задаст тебе вопросы. Думаю, прежде всего он будет интересоваться, сколько времени прошло с момента, как Гера зашел в дом и до приезда «скорой», кто выходил или заходил. Но про якобы Ясю советую не говорить.

— Почему?

Марина тоже посмотрела на мужа удивленно, информация казалась ей интригующей и явно связанной с преступлением.

— Потому что это в самом деле может оказаться ошибкой или дурной шуткой. А ты только запутаешь все дело. Говори о том, что сама видела или знаешь. Все, идите, одиннадцатый кабинет.

— А ты, Коля? — спросила Марина и не удержалась — погладила мужа по плечу. Она так любила его такого: собранного, решительного, на страже своей семьи.

— Постараюсь что-нибудь разузнать. Меня не ждите, после беседы сразу отправляйтесь домой.

— Нет! — ахнула Даша. — Я останусь тут, с Германом! Его же не увезут в тюрьму? Я буду рядом, тут вот, на скамеечке, он обязательно это почувствует…

— Дарья, я что сказал? — посуровел муж и отец. — С мамой домой, и никаких скамеек. Да выпустят твоего Герку еще до вечера, не переживай, — добавил мягче. — Никто мальчишку без особого повода держать не станет, ему восемнадцать хоть есть?

— Через месяц исполнится! — безудержно зарыдала девушка.

Марина бережно повела ее ко входу в отделение.

* * *

К возвращению мужа Окунева вся извелась. Даша в кабинете следователя еще держалась, четко отвечала на вопросы. Но в машину ее пришлось затаскивать так, что кто-то из прохожих даже сфотографировал происходящее — на всякий случай, вдруг киднеппинг. Дочь ни за что не хотела покидать место, где держали ее любимого. Дома Даша забралась под плед, свернулась клубочком и затихла, Марина несколько раз проверяла, не задохнулась ли она. Ни на какие призывы попить чаю, поужинать, просто поговорить Даша не реагировала. Николай, едва вернулся, первым делом зашел в дочкину комнату, пробыл там минут пять. Марина не стала мешать, хотя с ума сходила от любопытства и тревоги. Даже суп, который разогревала для мужа, ухитрилась налить в чашку вместо тарелки. Потом Николай принял душ и появился на пороге кухни румяный, явно довольный.

— Отпустили парнишку. Я успокоил Дашку, а сейчас он и сам ей позвонил, милуются.

— Дашка не рванет к нему? — снова разволновалась Марина, глянула на часы: почти десять вечера.

— Не рванет, Гера сейчас Викторию в чувство приводит.

И рухнул утомленно на табурет.

— Что там произошло вообще? — жадно спросила Марина.

Николай всегда умел дружить. И хотя давно ушел из полиции, но связей не терял, встречался, наверняка помогал друзьям материально, раз уж была у него теперь такая возможность. Марина не сомневалась, что с ним ребята-оперативники не станут держать язык за зубами. Больше боялась, что муж не захочет рассказывать ей, решит так защитить ее нервы, будто неведенье не хуже всего. Но он заговорил охотно, видно было, что и сам крайне заинтригован:

— В общем, только полдня как работают по этому делу, а уже вскрылось много интересного. Начало такое: Гера пришел к бабушке, долго звонил, потом догадался подергать дверь. И сразу почувствовал