Приговор окончательный! - Сергей Григорьевич Алтухов

Леонид Тимофеевич взглянул на помощников. Не зря в первые дни бился он с ними над азами бухгалтерии. Подсказывал, как анализировать финансовые документы, сверять их с актами ревизии. Поначалу ребята не знали, как и подступиться к новому для них делу.

— Будем работать с документами, — повторил Пантюхов свою любимую фразу. — Если с умом подойти, каждая бумажка заговорит. Уж поверьте мне.

Так закончились первые три месяца расследования. Снова пришлось выходить с ходатайством к прокурору о продлении срока содержания Боровца под стражей. Объяснять, доказывать. Пантюхов видел: поле деятельности для следователей расширяется. И работа еще впереди огромная.

В самом конце августа улетела в санаторий Нина. Леонид Тимофеевич остался вдвоем с дочкой. Выручали соседи, а то бы совсем худо пришлось: возвращался-то он домой не раньше десяти вечера. 1 сентября проводил Машу в первый класс. Теперь к всегдашним заботам о дочери прибавились еще и школьные хлопоты.

Напряженная обстановка на службе (дело бывшего начальника спецмонтажного управления находилось на контроле у руководства), резко возросшие с отъездом жены домашние заботы — все это давало себя знать. У Леонида Тимофеевича участились головные боли. Амбулаторное лечение мало помогало, а госпитализироваться он отказывался.

11 сентября он пришел домой, как всегда, поздно вечером.

— Вам телеграмма, Леонид Тимофеевич, — отводя глаза в сторону, тихим голосом сказала соседка и подала сложенный вдвое бланк. «Умер папа, срочно вылетай на похороны», — прочитал Пантюхов. Ему показалось, что на лестничной площадке не хватает воздуха.

Последующие события вспоминались потом смутно. Пристраивал дочку, отпрашивался у начальства, сначала летел, потом ехал.

...Когда гроб опустили в свежеотрытую яму на краю деревенского кладбища и по крышке глухо застучали первые комья сырой слипшейся глины, тонким истошным голосом закричала мать. Леонид Тимофеевич мягко обнял ее за плечи и осторожно отвел от могилы. Он вдруг остро ощутил, что эти глухие удары комьев влажной земли — последнее прикосновение к отцу.

Глава 20

Расследование принимало затяжной характер. К середине декабря количество свидетелей перевалило за три сотни. Число обвиняемых тоже росло.

Заказчики, осуществлявшие контроль за строительством, посторонние, фиктивно оформленные на работу люди — все они были связаны с Боровцом легко добытым и положенным в свой карман государственным рублем.

Коридзе, например, заказчик с линии Астара — Карадаг, получил пятьсот рублей за то, что подписал документ на выполненные новосибирским спецмонтажным управлением строительные работы. В нем указывалось, что кабель связи уложен по дну траншеи на специально отсыпанную песчаную подушку, как требовали существующие нормативы. Но проверка показала — кабель уложен с нарушением нормативов: бросили прямо на остроугольные камни, оставшиеся на дне траншеи после разработки скалистого грунта, и зарыли.

Пятьсот рублей, полученных Коридзе, обернулись десятками тысяч убытков от преждевременной порчи кабельной связи.

Уличить Коридзе помогла экономист Фадина. Ей действительно было что сообщить следствию, но при первой встрече Ветров узнал не много. Помешала Морозова. Позже, с глазу на глаз, Фадина рассказала все.

— Понимаете, — возбужденно объясняла она Григорию Павловичу. — Это в Сальянах было, три года назад. Есть в Азербайджане такой городишко в Муганской степи. Боровец меня туда командировал. Подпиши, говорил, документы во что бы то ни стало. План, мол, горит. Ну, я приезжаю к Коридзе. Подпишите...

«Нет, — отвечает, — не буду! Постель из песка не сделана, а в процентовке указываете». Ну я и так и сяк (боюсь к Василию Ивановичу с пустыми руками ехать), но Коридзе — ни в какую. А тут еще прораб наш вертится, намекает, что с заказчиком надо по-другому беседовать, — Фадина отпила глоток воды из стакана. — Через несколько дней подъезжает Боровец. «Подписали?» — спрашивает.

— Нет, — говорим, — мертво!

— А почему Коридзе упирается? — и смотрит то на меня, то на прораба. Прораб помялся, помялся да и бухнул: «Он, Василий Иванович, мне наедине заявил — вы, мол, сибиряки хитрые. Тридцать тысяч в процентовку на постель из песка записали, а сами ни одного самосвала в траншею не вывалили. А я вам подписывай ни за что, ни про что. Нет, дорогие, вы сладко кушать хотите, и я тоже поесть люблю».

Фадина видела, что Ветров не успевает за ней записывать, и стала говорить медленнее.

— Ну, Василий Иванович тут прораба оборвал. Дальше, дескать, все понятно. «Хватит, сказал, с него полкуска?» Прораб головой кивнул. Потом Боровец пошел к Коридзе. А на другой день Рудик Илларионович без слов процентовку подписал.

— Теперь понятно, зачем Боровцу понадобилось договор на аренду дома Коридзе подписывать, — вслух произнес Ветров.

— Конечно. Не свои же он ему заплатил, — согласилась Фадина.

С другими заказчиками было по-всякому. Кому «премиальные» по почте перечислялись. Кого в «рационализаторы» зачислили и соответствующим образом вознаградили. Правда, при допросе выяснилось, что так называемый соавтор плохо знает суть самого рацпредложения. Затрудняется точно указать место, где оно было внедрено. Не помнит, при каких обстоятельствах и как именно возникло то или иное предложение. А вот деньги за него получил с охотой, без внутреннего сопротивления.

Вызванные на допрос, эти люди вели себя по-разному. Коридзе упирался недолго. Хватаясь за голову, он не переставал восклицать: «Вай мэ, какой же я осел! Вся Грузия говорила мне — не связывайся ты с этой Сибирью! А теперь вся Грузия смеется надо мной!». Когда его вызвали к прокурору, тот задал только один вопрос: «Что скажете по поводу предъявленных следствием материалов?»

— Что скажу! — взмахнул руками Коридзе. — Виноват, я виноват!

— Ничего не поделаешь, — подписывая санкцию, произнес прокурор, — придется сидеть.

Коридзе только тяжело вздохнул.

А вот его старший коллега — заместитель начальника дирекции строящихся газопроводов (районы Средняя Азия — Центр) Белоусов держался иначе. Плотного телосложения с этакой горделивой осанкой, он поглядывал на Пантюхова свысока.

— Тысячу четыреста рублей, говорите, мне за два года перевело спецмонтажное управление. Ну так что с того! Я же был соавтором рацпредложения по прокладке кабеля в Каракалпакии. Мы ведь курируем районы Средняя Азия — Центр. Что здесь удивительного?

— Как вы стали соавтором? Можете ли кратко охарактеризовать суть рацпредложения, обстоятельства, при которых оно возникло?

— Дело-то давнее. Всех подробностей сейчас и не вспомнишь...

— Напомню. Вы предложили на том участке трассы, где встретились твердые грунты, заменить ручные земляные работы двойной пропоркой старым ножом кабелеукладчика...

Пантюхов специально не закончил мысль. В рацпредложении еще было