Приговор окончательный! - Сергей Григорьевич Алтухов

сказано, что грунты, отмеченные в проекте как скалистые, на самом деле оказались не очень плотным ракушечником. И двойной пропоркой использованным ножом кабелеукладчика этот ракушечник измельчался, создавая мягкую подушку под укладываемый кабель. При другом способе разработки такую «постель» следует устраивать из песка, а его еще надо привозить.

Белоусов покраснел.

— Мне, собственно, главный инженер спецмонтажного управления предложил соавторство. Он был там в командировке, — попробовал еще раз вывернуться Белоусов.

Пантюхов полистал командировочную папку.

— Вы ошибаетесь. Главный инженер в то время в Каракалпакию не ездил. Да и деньги... Рацпредложение — это только половина. Остальное — семьсот рублей — вы получили в виде премиальных как работник спецуправления.

— Ну это уж абсурд! — изобразил возмущение Белоусов.

— Абсурд, — согласился капитан. — Но деньги-то вы взяли. И, судя по вашим словам, давно и полностью израсходовали.

Примерно в таком же духе отвечали и другие представители дирекции. Потапенко и Дубов, например, доказывали свою причастность к рацпредложениям по рекам Урал и Цна. Реки, дескать, названные видели и прорабов спецмонтажного управления на их берегах тоже. Но вот пояснить, кто же конкретно предложил заменить прокладку траншеи под кабель с помощью земснарядов на разработку грунта все тем же всемогущим пропорочным ножом кабелеукладчика, никак не смогли. Как показала проверка, во время внесения рацпредложения ни Потапенко, ни Дубов даже не присутствовали на месте производства работ. Но зато и тот и другой постоянно были на приемке линий кабельной связи в эксплуатацию. Да не в качестве каких-то третьестепенных лиц, а председателями рабочих и членами государственных комиссий.

Представитель Карадагского отделения Закавказского управления магистральных газопроводов Малиев, который за год до ареста Боровца принял кабельную линию связи на участке Астара — Карадаг (на том самом, где чуть раньше погрел руки Коридзе), не захотел обременять себя показаниями о вымышленном соавторстве. Маленький, вертлявый, иссиня-смуглый, он вообще не стал говорить по-русски. Потребовал переводчика.

— Как же так?! — бесхитростно удивлялся допрашивавший его капитан Курганов. — Вы столько лет работали вместе с русскими. На такой должности. Все ваши служебные бумаги, касающиеся спецмонтажного управления, составлены на русском языке.

На все вопросы Малиев дал письменные ответы на очень плохом (как пояснил переводчик) грузинском языке с громадным количеством ошибок. Суть написанного им сводилась к следующему.

Да, он действительно участвовал в приемке линии Астара — Карадаг. И сперва не подписывал акт приемки из-за большого количества недоделок, все верно. Но через неделю подписал — сибиряки исправили замечания.

— Позвольте! — начинал возмущаться горячий и резкий Курганов. — Вот акт недоделок. Тут и без проверки видно, что работы непочатый край! Где за неделю — за полгода бы сделать. И специалисты утверждают то же самое.

Малиев непонимающе вертел маленькой головкой и косился на переводчика.

— И потом, — Георгий Константинович разгладил смявшийся почтовый квиток. — Ведь именно через неделю вы получили по почте в Сальянах тысячу рублей от новосибирского спецмонтажного управления.

Выслушав переводчика, Малиев снова заскрипел пером.

«Ко мне в Сальянах в то лето обратился Боровец, — гласил перевод его каракулей. — Сказал, что ему для служебных надобностей управление прислало деньги. Но так как у него не было с собой паспорта, то он попросил телеграфировать перевод на мое имя. Мы вместе отправились на почту. Я получил переведенную сумму. А потом в номере гостиницы передал Боровцу эту тысячу».

Курганов, уже побывавший в Сальянах (правда, ему тогда не удалось застать на месте Малиева), порывисто поднялся. Он обошел вокруг стола и остановился рядом с Малиевым.

— Значит, паспорта у Боровца для получения денег не было?! — он поторопил взглядом переводчика. Малиев согласно закивал головой.

— Ошибаетесь, Рустам Гадырович. Сильно ошибаетесь! Или сотрудников милиции ни во что не ставите. Вам напомнить, где находятся Сальяны, а тем паче — сама Астара? Там же до границы с Ираном рукой подать. На каждом шагу пограничники документы проверяют. А вы говорите — дома забыл. Да без паспорта Боровца и в гостиницу бы не пустили, — Курганов пристально смотрел на избегающего его взгляда Малиева.

Рабочие, принимавшие участие в организации кабельной связи на участке Астара — Карадаг, немало порассказали ему, как сдавалась в эксплуатацию эта линия.

Боровец в обеденный перерыв собрал рабочих участка возле свежеотрытой под кабель траншеи в спасительной тени небольшого кустарника, растущего по откосу.

— Послушайте меня, орлы! — Василий Иванович оглядел с возвышения разношерстную толпу присевших под укрытие кустов рабочих. — Вы знаете, куда пойдет газ по этой ветке — прямиком в Иран. Газопроводу нужна связь! Срочно, быстро, — любым способом. До иранской границы остался пустяк. Рванем, ребята! Быстро кончите — бочка вина и по полсотни премиальных наличными каждому!

Это было сказано для всех. Прораб после получил еще более подстегивающие указания. Боровец жаждал скорой победы, лавровых венков. А на соблюдение технических норм смотрел сквозь пальцы. «Главное — скорость, — внушал он прорабу. — Подведешь — шкуру спущу! Сделаешь — не забуду».

И кабель погнали. Попались твердые грунты. Надо их дробить, углубляться под землю до положенного метра. Но некогда, некогда! И бросали кабель местами прямо по верху, слегка присыпав для отвода глаз. Сгниет, попортится — мелочи. Все когда-нибудь сгниет. А линию сдавать надо!

Не опоздали. Успели раньше срока. Правда, уже во время госприемки линия фактически не работала. Вместо хорошей связи — сплошной треск и шум. Малиев встал на дыбы, не принял работу. Но... спустя неделю, побывав на почте вместе с Боровцом, все же подписал документы.

Георгий Константинович еще раз перечитал протокол. Да — подписал Малиев акт приемки! А ведь он — государственный контролер. Мог все это дело поломать на корню. Заставить Боровца обеспечить газопровод, пересекающий границу, надежной связью. И какие-то десять сторублевок сделали незрячими его глаза. И сколько же после понадобилось народных денег, чтобы практически сразу после сдачи в эксплуатацию взяться за капитальный ремонт только что введенной в строй линии связи! Но с Боровца — как с гуся вода. Ходит себе в передовиках. Да еще в грудь себя кулаком бьет — дескать, есть управлению чем гордиться. Важный государственный заказ в срок выполнили. Ну а вскрывшиеся после недостатки... Извините, он тут ни при чем. Линия была сдана, принята государственной комиссией. Все положенные бумаги в порядке. А все происшедшее потом? — тут уж не его вина. Видимо, плохо обошлись с новой линией заказчики. Небрежно начали ее эксплуатировать. Мало ли что они могли натворить за