Человек без тени - Кеннет Дун

– А ты?

– А я не очень хочу. Тебе правда интересно?

– Вообще-то да.

– Значит, откровенность за откровенность, так? Грегу не дали место постоянного преподавателя в университете. Он ждал столько лет и теперь его терпение лопнуло. В прошлом году его прокатили ради какого-то родственника одного из спонсоров, который едва получил звание доцента.

– Подожди, я чего-то не понимаю. Он же много лет преподает на кафедре. Философию или английскую литературу, я не помню, Лекси мне говорила.

– Вообще-то структурный анализ текста. На самом деле академический мир – это то еще болото с аллигаторами, куда до него голливудским интригам. Грега вначале пригласили читать курс лекций, потом дали ему место помощника заведующего кафедрой с регулярным продлением контракта. Но святой Грааль для всех профессоров – это постоянная должность, с которой выносят только вперед ногами. За нее бьются всеми средствами, тут недостаточно только иметь популярный курс и большое количество публикаций, важны и дружба с деканом, и хорошие отношения со спонсорами. Грега все это очень расстраивает. Он пытался уйти в другой колледж, рассматривал предложения из Беркли, из Колумбийского, из разных более мелких, но престижных заведений. Ему сейчас кажется, что жизнь его как ученого прошла зря, потому что его не оценили по достоинству. Мол, без пожизненного контракта в сорок пять лет – значит все достижения коту под хвост. И он решил, что раз в Америке ничего не добился, а он именно так и считает, то самое время вернуться в родной Оксфорд. Там у него остались друзья, однокурсники, родные стены, наконец там он будет сэром Грегори Хэйром, а не каким-то парнем из Европы с забавным акцентом. Более того, сейчас он винит меня в том, что мы вообще переехали в Калифорнию. Что он многого бы добился в Оксфорде, если бы мне не предложили работу в Голливуде.

– И ты поедешь с ним?

– Честно, не знаю. Мне на самом деле никогда не нравилось в Англии. Я родилась в Америке, выросла во Франции, между прочим, так и не закончила образование из-за войны. И никогда об этом не жалела. И я помню наш переезд сюда совсем иначе. Грег был счастлив, когда его пригласили в Калифорнийский, водили по кампусу, носились с ним, как с самым почетным гостем, устраивали в его честь торжественные обеды. Ему предложили хорошие деньги, намного больше, чем мне тогда платила студия. И это он настоял, чтобы мы купили дом в Пэрисе – чтобы показать, насколько мы дистанцируемся от всей прочей британской братии, от его ученых коллег и от киношной тусовки из Беверли-Хиллз и Малибу. Вначале здесь было невыносимо скучно, но теперь мне даже нравится этот дом и соседи, которые к тебе не лезут. А что нас ждет в Англии? Отсыревшая квартира в Оксфорде, где вся жизнь на виду. Бесконечные визиты к многочисленным друзьям и родственникам. Да, какое-то время все будут восхищаться Грегом, вернувшимся из богатой и сытой Америки, но потом мы станем частью местного пейзажа, сольемся с серой массой, а Грег обнаружит, что в Оксфорде у него не больше перспектив, чем где-либо еще.

– И к тому же тебе придется оставить работу.

– Эй, я могу себе найти что-то в Лондоне. Ну хватит о грустном. Ты же приехал узнать о Спенли-Эвертонах. Так вот, я сделала несколько звонков. Пару из них даже после полуночи, потому что некоторые за океаном, как оказалось, ложатся и встают очень рано. Так вот, слушай. У графа Болтона действительно трое сыновей и одна дочь. Старший сын, Эдмунд, управляет семейным поместьем, имеет двоих взрослых детей и готовится унаследовать титул. Младший, Питер, работает в какой-то миссии при ООН. А средний, Хьюго, владеет туристической фирмой в Девоне.

– Что ты сказала?

– Что Хьюго Спенли-Эвертон последние семнадцать лет успешно вывозит туристов на автобусах к побережью и зарабатывает на этом неплохие деньги. Мои знакомые рассказали, что у него были проблемы в колледже, еще в двадцатых, потом он долго не мог найти себе занятия, прожигал жизнь, женился на какой-то хористке, развелся, снова женился на дочери владельца автомобильной мастерской, семья махнула на него рукой, но он уже после войны открыл фирму автобусных туров и с тех пор вроде бы процветает. Правда, он отказался от двойной фамилии и называет себя просто Эвертон.

– Так значит, мой Спенли-Эвертон – подделка?

– Определенно да, хотя, может, толика правды тут и есть. Как я сказала, младшую дочь семейства действительно звали Карлайл или Лайла для своих. Девица была с причудами. Не знаю, что именно мои знакомые вкладывали в это слово. В возрасте двадцати двух лет она познакомилась с актером по имени Колин Гуч, лет на десять ее старше, который выступал в бродячем театре, гастролировавшем рядом с имением Болтонов. И сбежала с ним, прихватив фамильные драгоценности. Граф нанимал сыщиков, чтобы вернуть блудную дочку, желательно вместе с побрякушками, но они потеряли ее след в Италии. Стало известно, что парочка успела пожениться, прежде чем раствориться на просторах Европы. Впрочем, если Гуч рассчитывал на то, что заарканил богатую наследницу, то он просчитался – разозленный папаша тут же вычеркнул Лайлу из завещания. С тех пор в семье о ней больше не слышали.

Я пытался переварить услышанное. Колин Гуч, актер, вполне мог выдавать себя за брата своей жены, британского аристократа. Им даже не пришлось ничего придумывать, потому что Карлайл наверняка рассказала ему множество настоящих фактов о своей семье. Тем более для них так удачно сложилось, что реальный сэр Хьюго занялся туристическим бизнесом и выпал из круга знакомых снобов. Даже если бы кто-то и знал в Англии настоящего графа Болтона, вряд ли бы сразу вспомнил, чем именно занимаются его дети.

– Если супруги Гуч выдают себя за брата и сестру Спенли-Эвертонов, наверное надо на них заявить в полицию? – спросила Аманда.

– Уже поздно. Они оба мертвы.

– Их убили?

– К сожалению, да. Отравили никотином.

– Как это по-английски. Никотин можно легко извлечь из обычного сигаретного табака. Думаешь, это связано с их прошлым.

– Пока ничего не могу сказать. Но точное опознание не помешает. Я сейчас вспомнил, что в их квартире видел фотографию Карлайл в молодости. Как думаешь, если ее переслать в Англию по телеграфу, родственники смогут ее узнать?

– Можно попробовать. Раздобудь снимок, а я позвоню в твою секретарскую службу, когда выясню, куда ее можно отправить.

Глава 25

Я возвращался в Лос-Анджелес и думал о том, сколько же в этом деле оказалось поддельных